Отец ушёл, когда Грегори было двадцать. Нелепая смерть застала врасплох не только самого Стенли, но и его наследника. Свалиться с лошади в овраг. С учетом того, что старик был более чем хорошим магом, это вселяло недоверие. Как бы то ни было, никаких следов насильственной смерти: от бешеной стрелы, застрявшей в рёбрах, или яда – не нашлось. Искали тщательно.

– Я перепробовал все, что можно, – грустно признался хозяин дома. – Эта смерть не отличается от предыдущих. Не убийство, не отравление, а простое стечение обстоятельств. Не мне тебе рассказывать. Тело подозрительно кажется правильно умершим. Ну, разрыв сосуда, подумаешь, девчонке нет и двадцати, плохая наследственность, так сказал твой эксперт?

– Моему эксперту руки оторвать и засунуть… – зло процедил он. – Эта скотина играет на несколько ворот, его невозможно выкинуть из участка, он пользуется большой любовью у градоначальника. У них какие-то денежные дела. Вместе вложились в строительство сети гостиниц. А почему ты сказал, что «кажется»?

Маг поморщился… Он не мог объяснить всю ту череду из мыслей, предположений. Просто чувствовал гаденькую неправильность событий.

– Я всего лишь некромант, который осматривает трупы и поднимает их, если это возможно, – он развёл руками, чуть не расплескав алкоголь. – Я могу их допросить, узнать последние события, но не более.

Некромант сам не понимал, что его настораживает в смертях молодых девушек. Они не похожи друг на друга, причины смерти все разные: разрыв сосуда, анафилактический шок, тромб, поножовщина в борделе, ограбление. Да, все это может просто так случиться. Но почему только с девушками? Почему с большой натяжкой, но прослеживается цикличность?

– Я не королевская ищейка, – подумав, все-таки продолжил маг, – мне не доступны последние мысли умерших, воспоминания – возможно. Хотя тоже не мой профиль…

– А чей? – словно почуяв след, подобрался шериф. Бокал с джином перекочевал на подлокотник.

Стенли призадумался. Менталист в таком деле не помощник, они с живыми работают. Может быть, помогли бы прорицатели или провидцы, но и те больше вперёд заглядывают. Как вариант, колдуны. Но в их чародействе маг мало, что понимал. Эту мысль он и озвучил.

– К слову о колдунах… – Френк многозначительно замолчал, давая Грегори самому додумать. То, что седовласый интриган уже в курсе, не оставалось сомнений. Интересны были подробности, но Стенли сразу решил пояснить, почему нет.

Маги и колдуны, по негласному правилу, пережитку старых времён, условно делились на светлых и темных. Отличий, как таковых, не было. Только к тёмной относилась магия крови. Право на возможность работать с ней. Некроманты, экзорцисты, демонологи и, как бы безумно не звучало, целители, априори, были наделены им. Их работа отчасти базировалась на кровавых ритуалах. Колдуны и ведьмы же должны иметь лицензию. Чародейка, которая практикует некромантию, а такое не редкость, получала разрешение на свою деятельность и обязана была подтверждать каждые три года квалификацию. Почему такая дискриминация? Потому что их способности вполне могли и не зависеть от магии крови. Вот как, например, целителю вытаскивать магическое проклятие, кроме как не прибегнув к крови? Никак. А ведьмы могли быть просто ведьмами, без крови они находили себе работу в любой отрасли: зельевары, противоядия, флора, фауна, геология, предсказания. У них всегда есть выбор, а вот если маг родился экзорцистом, он ни с чем другим и не сможет работать, артефакторика и прочее не считается. И чем сильнее колдун или ведьма, тем больше шансов, что ее возможности позволят ей коснуться тёмной магии.