Мы с Юлькой и правда так и не дошли до паспортного стола, чтобы меня прописать. Раньше было некогда, а сейчас боюсь штрафа, который, как я узнавала, грозит за невынужденное бомжевание. В колледж я поступала ещё с пропиской, а дальше она и не была важна. Работали мы на себя, болела я, слава богу, мало, чтобы быть прикреплённой к какой-либо поликлинике. В официальных бланках место жительства всегда указывала фактическое.

Собственно, всё.

Конечно, имя у меня редкое. Можно поспрашивать людей. Но в миллионнике затеряться проще простого, что, в принципе, мне удаётся.

И дай-то бог, чтобы удавалось и дальше. А Сашке тоже может показаться, что я – не я. Тем более, с ребёнком.

Так я успокаиваю себя, попутно стараясь не будоражить фантазию мыслями, зачем я всё-таки понадобилась Тимуру. А она уходит очень далеко и не в ту степь. Отрезвляет только воспоминания о предупреждении Нуркан, чтобы я держалась подальше от «Точки».

Я и держусь. Но вечером следующего дня «Точка» находит меня сама..

20. Глава 20

В притче про двух лягушек в кувшине одна взбивает лапками молоко в масло, другая, смирившись с судьбой, в этом молоке тонет.

Окажись в том кувшине мы с Юлькой – потонули бы обе. Но не из-за смиренности перед неизбежным, а из-за того, что двоих активных взбивательниц кувшин не выдержит: расколется, погребая нас под осколками.

Да, мы обе – бойцы. В той или иной степени, в зависимости от настроения и погоды, но обе привыкли действовать. Приучены к этому делу. Обе понимаем, что никто за нас нашу работу не сделает. Хочешь чаю с плюшками – достань из буфета плюшки, поставь чайник, вытряхни старую заварку из заварника, помой его и засыпь новый. Но для начала заработай на плюшки, заварку и ещё чтобы хватило на электричество и воду.

Подобная необходимость мобилизует. Расслабляться некогда, но сейчас я вынуждена болтаться в молоке, тогда как Юлька активно работает лапками – бегает по собеседованиям из одного конца города в другой, выторговывая для себя лучшие условия.

– Сутки через трое – в принципе, удобно.

– Юля, это заправка в двадцати километрах от города. Ночные смены. Одна. В поле. Соображай!

– Но зато они предлагают выйти хоть завтра.

– Ещё бы! Туда никого калачом не заманишь.

– Хороший же калач!

– Никакой калач не заменят Марусе живую и здоровую мать.

– Там есть охрана.

– Юля! – Терпение лопается, и я повышаю голос. – Иди тогда уж нянечкой в садик на Рылеева. Марусю туда заберёшь. На проезде сэкономишь и дочь под присмотром будет.

– Потом техничкой в школу, да?

– Потом посмотрим.

На самом деле Юлька всё ещё ждёт ответа от того ресторана, куда ездила на собеседование в первый раз. Понравилось и место, и условия, но звонка из отдела кадров так и нет. Должность управляющего требует опыта, но сложно увидеть его в молоденькой девчонке, пусть даже она не один год заведовала собственным делом. Именно потому красным фломастером в газете вакансий уже обводятся объявления о найме продавцов в круглосуточных супермаркетах и на заправках.

Фолом последней надежды для Юльки становится запланированная встреча с нашей бывшей сотрудницей Катей, которая устроилась в «ресторан мечты». Прозондировать почву, так сказать. Попросить замолвить словечко.

С Катей мы проработали два года и расстались, пусть и вынуждено, но хорошо, как и со всеми. То, что должны, сотрудникам отдали, никого не обидели. Может, именно поэтому, Катерина на встречу соглашается, и Юлька уносится к ней одухотворённая.

В пять я готовлю Маше полдник: тосты с яблочным пюре и чай. Не каждый год, но наша старая яблоня всё ещё плодоносит. Яблоки кривенькие, плохенькие, но всё так же сладкие. По рецепту бабы Симы мы готовим из них пюре – не отличишь от баночного для детского питания. Сладкое, но не приторно, тягучей консистенции и без комочков. Убиться, сколько времени уходит на взбивание яблок погружным блендером, но дело того стоит. Иной раз не заметишь, как за чаем и интересным кино можно пятисотграммовую банку умять. Марусе я поджариваю белый хлеб на сухой сковородке, мажу его маслом и кладу хорошую порцию этого пюре. Вкусно!