И вот опять мы спрятали наши головы, и в очередной раз солнце исчезло из виду, тогда мы покрепче закрепили наш парус гвоздями и приготовились к ночи.

С того самого момента до утра у меня сохранилось очень мало воспоминаний о том, что происходило, потому что большую часть той ночи я проспал, а что касается остальных, сидя взаперти, они тоже мало что могли видеть. Ничего не осталось в памяти моей. Ничего, кроме бесконечно долгих и стремительных спусков вниз по грохочущим волнам, а затем снова почти вертикальный взлет ввысь и опять нас швыряло на гребень очередной волны, да еще время от времени безудержная морская стихия всей своей мощью накатывалась и захлестывала нашу шлюпку то с левого борта, то с правого.

Здесь мне хотелось бы вспомнить о судьбе, выпавшей на долю нашей второй шлюпки, о которой я совсем почти ничего не рассказывал, впрочем, меня настолько заботил наш собственный удел, что этому не стоит удивляться. Как бы там ни было, а сейчас найдется место и для неё. Шлюпка вместе остальной частью нашей команды, которой управлял Джош, вышла из этого шторма, считай, без особых повреждений. По прошествии нескольких лет мне посчастливилось это узнать от самого Джоша, который рассказал мне о том, что после шторма их подобрал корабль как раз возвращавшийся домой в Англию, он и доставил их всех живыми и здоровыми в порт Лондона.

А теперь о том, что произошло с нами.

Наверное, было где-то около полудня, когда мы начали понимать, что море уже так не бушует, и это не смотря на ветер, который всё еще продолжал реветь, но уже немного тише. А через некоторое время, когда море вокруг нашей шлюпки стало заметно спокойней и огромная волна больше не заливала под парус, боцман позвал меня опять для того, чтобы я помог освободить просвет над кормой. Это мы сделали, и сразу высунули свои головы, желая узнать причину столь неожиданно наступившей тишины, даже не подозревая о том, что мы оказались возле какой-то неизвестной земли. Видеть то, что нас окружало мы не могли из-за огромных волн, потому что море все равно еще не успокоилось, хотя особых причин для беспокойства у нас не было, особенно если сравнивать эти волны с теми, с которыми нам пришлось столкнуться совсем недавно.

Вдруг боцман что-то заметил и сразу поднялся, после чего наклонившись надо мной прокричал мне в самое ухо, что видит низкий берег, о который разбиваются волны, причем он никак не мог понять, как мы смогли подойти к нему настолько близко и не потерпеть крушение. А пока всё это укладывалось у него в мозгу, я сам решил высунуть свою голову из под паруса и осмотреться вокруг, сумев разглядеть то, что и слева по борту от нас тоже какой-то очень большой берег, я показал на него пальцем. Буквально в тот же момент мы оказались возле скопления морских водорослей, подброшенных верх огромной волной, а через некоторое время нам встретилась еще точно такая же волна, покрытая водорослями. Мы продолжали плыть, а волны с поразительной быстротой становились всё меньше и меньше, поэтому спустя некоторое время мы уже смогли убрать защиту, освободив пространство вплоть до средней банки, так как, после долгого времени проведенного под прибитым над головой парусом, ребята крайне нуждались в глотке свежего воздуха.

Это произошло после того как мы немного подкрепились, один из наших ребят увидел еще один точно такой же низкий берег за кормой, в сторону которого нас сносило течением. Боцман едва только услышал о нем, сразу поднялся для того, чтобы лучше его рассмотреть, а потом очень долго ломал голову над тем, как нам удалось пройти мимо него и не зацепить. Вскоре мы подошли к нему настолько близко, что смогли разглядеть то из чего он состоял, а состоял он из водорослей, поэтому мы направили нашу шлюпку прямо на него уже нисколько не сомневаясь в том, что другие островки, которые нам попадались, точно такие же.