Затем, после того, как солнце опустилось низко до самой линии горизонта, до наших ушей донеся очень резкий звук, он был до такой степени пронзительный, что оглушал, проникая до самого мозга костей, в тот же момент боцман начал что-то кричать хриплым голосом, при этом бешено поворачивая рулевое весло. Я заметил, что он сконцентрировал свой взгляд на точке, расположенной почти сразу по левому борту, а когда я сам посмотрел в том направлении то увидел, что всё море словно разорвало на огромные клубы брызг и пены, и тогда я понял, что буря нас вот-вот настигнет. Сразу вслед за этим шторм обрушился на нас, но вреда он нам не причинил, так как наш боцман успел направить нос шлюпки против волны. Стремительный порыв ветра прошел мимо и на короткое время наступило затишье. Однако с этого момента всё воздушное пространство вокруг нас содрогалось от непрекращающегося рева настолько громкого, что по мне уж лучше бы я родился глухим. С наветренной стороны я увидел, как огромная стена воды бурлящим потоком обрушилась на нас, и я опять услышал пронзительный визг, прорезывающийся сквозь рокот бушующих волн. Затем боцман закинул свое весло под навес и начал закреплять парус над кормой, растягивая его над правым бортом так, чтобы вода не попадала в лодку, при этом он крикнул мне в самое ухо, чтобы я сделал то же самое над левым бортом. Если бы не предусмотрительность нашего боцмана, то мы бы точно утонули; наверное, лучше понять, что мы тогда чувствовали можно если представить, как клокочущая вода с пеной и брызгами нескончаемыми тоннами обрушивается на ваши головы, укрытые прочным парусом, при этом неистово нанося по нему удары с такой силой, словно поставила перед собой цель во чтобы то ни стало потопить нас. Я сказал «чувствовали» для того, чтобы наиболее точно описать то, что с нами тогда происходило, потому что не смотря на рокот и вой разбушевавшейся стихии, бесновавшейся вокруг нас, мы не слышали ни единого звука, ни единого! Даже раскаты грома, сопровождаемые вспышками молний, не достигали наших ушей. Потом через какой-то промежуток времени, может быть, через минуту, нашу шлюпку начало ужасно трясти, казалось, что её вот-вот разломает на маленькие кусочки, а затем из десятков щелей, образовавшихся в тех местах, где парус был плохо закреплен по кромке бортов, на нас хлынула вода. Теперь мне надо сказать еще об одном: именно тогда нашу шлюпку перестало мотать по огромным морским волнам, заставляя взлетать вверх, а потом стремительно катиться вниз. Произошло ли это по той причине, что после первого натиска шторма море понемногу успокоилось или из-за того, что благодаря его безмерному буйству она приобрела больше остойчивости, я не могу сказать, я могу только рассказать о том, что мы тогда чувствовали.

Вскоре первый бешенный порыв шторма утих и нашу шлюпку начало качать на волнах из стороны в сторону, как будто ветер дул сначала в одном направлении, а потом в другом; кроме того несколько раз нас сильно захлестнуло разбушевавшейся водой. Как бы море не свирепствовало, спустя некоторое время оно немного успокоилось и нас опять начало швырять по волнам, сначала мы поднимались вверх, а потом катились вниз, только теперь каждый раз, когда нас поднимало вверх, мы получали весьма ощутимый удар. Так продолжалось бесконечно долго.

Ближе к полуночи, как мне тогда показалось, на небе вспыхнуло несколько мощных и ярких молний, причем настолько ярких, что вспышки пробивали сквозь два слоя паруса. Не смотря на это ни один из нас не слышал грохота грома, потому что рёв шторма был настолько ужасен, что поглотил все другие звуки.