Однако в январе 1976 года Илья Бару в еженедельнике «Футбол-Хоккей» иначе с возмущением описывал сложившуюся тогда вокруг Киселева ситуацию: «Никак не могу взять в толк, почему переходы „сверху вниз“ разрешались лишь в виде особой милости, почему заранее предполагалось, что приход игрока из высшей лиги в первую или вторую подействует на команду разлагающе, поскольку, мол, игрок этот будет непременно капризничать, корчить из себя футбольного вельможу. Когда Киселев после службы в армии вернулся в „Спартак“, довольно скоро стало ясно, что он там не ко двору. Перед началом прошлого чемпионата два спартаковских клуба – ивано-франковский и нальчикский – послали Киселеву приглашения. Когда я поинтересовался в Управлении футбола, есть ли у него шансы получить разрешение на переход, мне прямо сказали: „Никаких“. Ну, просветите меня кто-нибудь, по какому такому разумному законоположению человек примерного поведения должен в 29 лет уходить из футбола? Вообще трудно понять, почему в этом плане ущемлялись лишь профсоюзные команды, а в командах других ведомств обмен и „снизу вверх“ и „сверху вниз“, и внутри лиг производился беспрепятственно. Когда Истомин и Дударенко были выведены из состава ЦСКА, то обоих, чтобы продлить их жизнь в футболе, рекомендовали в армейскую команду второй лиги. И это было справедливо. Однако столь же ясно, что справедливость должна быть одна для всех…»93.

В том же ключе рассуждал вообще о практике призыва футболистов в армейские и динамовские команды и Лев Филатов в июле того же 1976 года: «Еще один обсуждаемый аспект футбола – справедливость. Этот угол зрения возник в разговорах и письмах многих любителей футбола в последнее время в связи с переходами ряда известных игроков из одной команды в другую. Было замечено, что некоторые клубы получили преимущество при комплектовании состава перед такими клубами, как „Спартак“, „Торпедо“, „Шахтер“, „Локомотив“. Это преимущество выразилось в том, что группа игроков пострадавших клубов оказалась в клубах, пользующихся льготами. Между тем пострадавшие клубы имеют достаточно заслуг перед советским футболом и никоим образом не могут быть отнесены к разряду второстепенных. Возникшая же практика переходов ставит их в подчиненное положение. Надо хорошенько обдумать, есть ли смысл подвергать испытаниям такое простое и естественное желание любителей футбола видеть все команды равными по своим правам. Не слишком ли велики моральные потери из-за того, что были вынуждены уйти из своих клубов спартаковцы Минаев и Ольшанский, торпедовцы Никонов и Максименков, локомотивцы Чесноков и Трусов? Не считаю возможным пренебречь и таким на первый взгляд наивным доводом. Я видел на стадионе мальчика, который чуть не плакал от одной угрозы, что в ворота его любимого „Торпедо“ забьет гол бывший торпедовец Никонов…»94.

Вопрос о «слезе ребенка» со времен Достоевского занимал исключительно интеллигенцию. Ситуация с армейским призывом футболистов не претерпит изменений до последних советских чемпионатов. А «Спартак» так и останется в числе «пострадавших». Не повод для радости, конечно, но и стыдиться тут нечего…

«Возьмем, к примеру, «Спартак» 1969 и 1972 гг. Первый – команда, укомплектованная игроками примерно одного класса, была украшением чемпионата. Но перед началом сезона «Спартак» усилился одним из лучших тогда вратарей, сильными центральным и крайним защитниками, двумя хорошими полузащитниками, имея к этому сильных нападающих. В дальнейшем из команды по разным причинам выбыли шесть хороших футболистов. Из заменивших их заслуживают внимания Ольшанский и условно Дарвин, еще не раскрывший полностью вратарского дарования. В этом году команда играет по существу с одним настоящим нападающим, хотя перед зрителями и прошла вереница кандидатов на вакантные места, но ничего обещающего в перспективе за весь сезон они не показали. В итоге игра «Спартака» в чемпионате удостоена 11-го места…»