В славном городе Одессе маленький Боря с трепетом обходил электрические столбы. На каждом втором красовалось грозное «Не влезай, убьет!», а на некоторых – для особо непонятливых – череп с костями и молниями. Боря не то что лезть – дышать рядом боялся.

Гуляя как-то с бабушкой, Боря решил ее подразнить. Подошел к столбу и сделал вид, что сейчас ка-а-ак полезет! Бабушка аж подпрыгнула:

– Боря, шо ты делаешь?! Ты ж не совсем еще сумасшедший! Тебе шо, убиться захотелось?! Таки столб под липистричеством!

С тех пор Боря твердо знал: липистричество – штука смертельная, особенно для тех, кто лезет вверх, туда, где, как писал классик, «персики зрелее, чем внизу».

Прошли годы. И вот уже подросший Боря видит картину: какой-то дядька в спецовке спокойно лезет на тот самый столб, да еще и ковыряется там в проводах. Боря замер в недоумении.

– Так шо, – подумал он, – выходит, липистричество убивает не всех подряд? А только тех, кому нельзя? Или, может, на самом верху, таки да, персики слаще, но только для избранных? А кому можно, тому и липистричество нипочем? Ай-яй-яй…

В стародавние времена, когда мудрость еще ценилась дороже звонкой монеты, а девицы красные были воистину красны не только румянцем, но и скромностью, встал перед одним почтенным Градоправителем вопрос нешуточный: кому доверить свою единственную дочь, Любаву-Лебедушку, для сопровождения на Великий Праздник Урожая? Путь предстоял через всю городскую площадь, по ковру цвета спелой вишни, прямо к ступеням собора, а вокруг – толпы народа, блеск нарядов, суета сует и прочие мирские соблазны.

Позвал Градоправитель Мудреца, славившегося знанием древних уставов и цитат из творений самого Патриарха Царьградского.

– Отче, – взмолился Градоправитель, – цветут женихи вокруг Любавы, как маки в поле! Один краше другого, усы кручены, кафтаны шиты золотом, речи медовые. А сердце мое не на месте. Кому вручить сокровище мое, дабы и честь ее была соблюдена, и душа не смутилась?

Мудрец погладил седую бороду, прищурился хитро и изрек, словно по-писаному:

– Помнишь ли ты, правитель, слова святейшего Патриарха? «Облачение девицы – тайна души ея, и чем сокровеннее сия тайна, тем паче она сияет красотой неземной». Не тому доверяй, кто на блеск внешний падок, а тому, кто тайну эту узреть и сохранить способен.

– Мудрено говоришь, отче, – вздохнул Градоправитель. – А как узнать такого?

– А вот слушай далее, – невозмутимо продолжил Мудрец. – Патриарх наш говаривал: «Прогулка с девицей по красной дорожке – занятие богоугодное». Думаешь, почему? Да потому что «радость девицы радует ангелов, кои восходят на небо по лестнице, устланной той самой красной дорожкой!» Представь себе: идет девица, сердце ее трепещет от уважения и чистоты, коими окружил ее спутник, улыбается она светло – и ангелы, глядь, уж по дорожке-лестнице вереницей тянутся ввысь, радуясь за нее!

Градоправитель аж присвистнул от удивления.

– Стало быть, спутник ейный ангелам уподобляется? – спросил он робко.

– «Такого уподобления ангелам, – важно поднял палец Мудрец, – в меру сил человеческих, удостаивается не каждый!» Ибо, как сетовал Царьградский Патриарх, «так мало благочестивых мужей на белом свете, коим можно доверить девицу красную». А все потому, что тот, кто сподобился, кто истинно ее ведет, так что ангелы по дорожке той, как по трапу, взбегают, – тот, яко ангел небесный сам, «не любит мира, ни того, что в мире…» Ему не до кафтанов златотканых, не до взглядов завистливых, не до мыслей суетных. Он дело свое ангельское делает – девицу бережет.