Я игр своих сыграл в войну,
Там не стоял по стойке «смирно».
Звезд на погонах желтый ряд
Легко относим мы на склад.
XXXV
Так по уставу, в срок со службы
Пора уж было и домой
Им отправляться безоружно,
Менять тревоги на покой.
В Москве ж их семьи жили рядом:
Владимир – за «научным» садом,
К ботанике стремясь слегка.
Онегин – близ ВДНХ.
И пред отъездом дали слово
Они, что десять дней спустя,
Рубеж гражданки перейдя,
Друг к другу вновь придут фартово,
Без камуфляжа, но для дев
Костюмчик клетчатый надев.
XXXVI
Но это в будущем. Пока же
Домой электропоезд мчит.
Как фраеров, дедов поклажа
Всю верхотуру полонит.
С Востока тянется дорожка,
Но времени займет немножко.
Казанский виден уж вокзал,
Гудит как улей грязный зал.
«Москва… Как много в этом звуке» —
И эта Сашкина строка
Осталась с нами на века.
Но Лермонтов почти без муки
Иную рифму вставил в стих,
Чтоб мы гордились делом их.
XXXVII
«Москва, Москва, люблю тебя я
Как сын, как русский… так нежно»,
В строках иных не забывая
Ругнуть и Питер заодно.
Хоть стольный город и не новый,
Но с богомольною основой,
А у Заставы Ильича
Не видно больше кумача.
Хотя и воздух бьет вонючий
И грязно в ней, да и лохов
Там слишком много, но таков
Порядок нынешний. Покруче
Москвы столица вряд ли есть.
Для москвичей – благая весть.
XXXVIII
Пусть и церквей, что восхищали
Поэтов в прошлом, в ней уж нет.
(В тридцатые – их повзрывали)
Москвы моей вечерний свет
Я ни на что не променяю,
Хоть недостатки ее знаю —
Пере-перенаселена
И области грозит она,
Кругом чиновники и толпы,
Кругом полно кавказских лиц —
Она родней мне всех столиц.
Мой друг! Откуда б не пришел ты,
Тебе стихами говорю:
Я город свой боготворю.
XXXIX
Люблю в кольце старинных зданий
Проспекты, улицы, мосты.
Люблю их русские названья —
Они и звучны и просты.
Люблю Кремлевские соборы,
Старушек древних разговоры
И пешеходный мой Арбат,
Где Окуджавы каждый рад
Услышать песен продолженье,
Ветра с холмов, ВДНХ,
Театры, парки, ЦДХ…
Лишь привокзальное движенье,
Да шумный рынок в Лужниках
Мне, друг, не нравятся никак.
XL
Люблю и Ленинские горы,
Где что ни шаг – то антураж,
Где привлекает наши взоры
Москвы прекраснейший пейзаж,
Где воздух – с воробьиным гиком,
Где стадион дрожит от крика,
Когда идет игра в футбол
И супостатам влепят гол.
Пойдешь ли в парк – придешь на танцы,
Иль Стаса Намина мюзикл
Посмотришь в трехчасовой цикл.
По брегу бродят иностранцы,
И ввысь взмывает как стрела
Здесь МГУшная игла.
XLI
Я помню в детстве с мамой важно
(Чуть свет – а все уж на ногах)
Бреду в детсад на Сивцев Вражек.
Два километра словно в снах.
В арбатских переулках в школу
Вились дорожки без приколов.
А позже – хоть я не был рад —
Вились дорожки в стройотряд.
Советский строй, ты отмаячил,
Мне не оставив ничего,
Как выси детства моего,
Как юности мечты незрячи.
Проходит все. Уйдет – увы! —
И мой герой с пространств Москвы.
XLII
В чаду армейского сортира
Любил, как все, мечтать о том,
Что есть еще в Москве квартира
Своя, без запаха го. ном,
Что мать с отцом живут – не тужат,
Пока в горкоме деверь служит,
И родственники все пока
Обходятся без спецпайка.
Бывало, включишь свой приёмник
И слушаешь – слеза берет! —
То Брежнев, то Черненко врет,
То Гришин иль иной «преемник»…
Москва! В недавние года
Тот сброд ютила ты всегда.
XLIII
Но что-то я отвлекся, впрочем.
Где дембель мой? Идет домой
По улицам московским ночью
Сквозь тишину, курантов бой.
Он с Ленским только что расстался,
Хоть не навек, но распрощался,
Смахнув слезу в рассветный дым,
Готовясь к новой встрече с ним.
Теперь домой бежать с вокзала
Быстрей… О, как он предвкушал
Момент грядущий, как он ждал
Минуты этой, что настала…
Вот дом, лифт, дверь, звонок,
И мамы тихий вскрик: «Сынок!»