А пирожного ей хотелось.

– Пошли, – легко согласилась она.

– Дверь закрой, – мрачно сказала Марш, протягивая руку, будто собиралась схватить ее за воротник и вытащить в коридор. – Да на кнопку же нажми, дура!

– Хотите подать репорт за оскорбление? – с готовностью откликнулся Аби.

– Нет-нет, – прошептала Бесси, нажимая кнопку. – Марш хорошая, не надо на нее жаловаться…

Марш отчетливо фыркнула. У нее получалось очень обидно фыркать.

Бесси посмотрела, как она хмурит тонкие черные брови, и почувствовала себя виноватой. Она протянула руку и коснулась ее ладони.

Марш отдернула руку и натянула на ладонь обшлаг.

Марш тащила Бесси к лифтам, вцепившись в мягкий рукав жакета и не особо заботясь о том, чтобы девчонка успела подстроиться под ее размашистый шаг.

Если бы не дело – никогда бы не стала связываться с этой идиоткой.

Еще и одевалась – как назло, как будто знала, чего от нее хотят. Цветоменяющаяся краска, неоновые тряпки – хорошо еще, у нее денег на модификации не хватало.

Марш ударила кулаком по панели вызова и поморщилась – собственное алое двубортное пальто и красная линза вдруг стали казаться кричаще-вызывающими. Мысль она тут же отмела.

Бесси – просто пустоголовая дура, которая никак не наиграется в куклы.

У лифта собиралась очередь – несколько полных женщин, неизвестно как утянувшихся в черные комбинезоны, мужчина в пальто поверх пижамы и девочка с лабором-кроликом, который прыгал вокруг нее, цокая металлическими лапками о плиты.

– Куда пойдем? – прощебетала Бесси, и Марш с трудом удержалась, чтобы ее не ударить.

– Пить чай, – сахарно повторила она.

Никто бы с ней не пошел после такого. Решили бы, что она собирается завести за угол и отрезать башку. Марш не отрезала ни одной башки, но люди с детства смотрели на нее так, будто она это делала каждый день.

Она хотела бы делать это каждый день.

Марш не нравилась людям, а люди не нравились Марш.

Двери лифта с шорохом разъехались, и Марш встретилась взглядом с женщиной впереди. За ее спиной собралось не меньше сорока человек – все с верхних этажей. У ног женщины лежал объемный серебристый чехол.

Лифт был полон. В него поместился бы разве что ребенок.

Девчонка с кроликом с радостным вскриком бросилась к лифту, попытавшись протиснуться мимо Марш. Она, поморщившись, прихватила ее за воротник и вернула на место. Кролик замер, потеряв хозяйку.

Марш втолкнула Бесси в лифт, ногой подвинула футляр и чиркнула пальцем по стене, командуя закрыть двери.

– Ребенка бы пропустила, – жалостливо протянула женщина в черном комбинезоне.

Если бы не свидетели – она бы говорила по-другому. Ну конечно, кому хочется расстаться с парой позиций рейтинга за удовольствие кого-то обложить.

– Отлижи мне, – оскалилась Марш, приставляя к подбородку разведенные указательный и средний пальцы.

– Репорт за оскорбление. Репорт за оскорбление. Репорт за оскорбление. Репорт за нарушение общественного порядка. Репорт за демонстрацию неподобающего контента при несовершеннолетних… – зашипел Аби.

– Обжаловать, – рявкнула она так, что Бесси вздрогнула и попыталась отстраниться.

Это было почти забавно – девчонка пыталась сбежать от нее в переполненном лифте. Правда, совсем дурочка.

– Жалоба рассмотрена. Жалоба принята. Ваш рейтинг понижен на три позиции, – доложил Аби.

– Мне без разницы, – искренне ответила Марш.

За спиной раздалось неодобрительное ворчание. Она пожала плечами – раз ей приходится разговаривать с голосовым помощником – почему она должна делать это тихо?

«Демонстрация неподобающего контента при несовершеннолетних», ну надо же. Наверняка какая-нибудь старуха, заставшая помощницу Элис. Говорят, Элис умела отвечать только по скриптам, не подбирая слова в сети и не обучаясь, а чтобы отправить жалобу, приходилось листать длинный список, состоявший из номеров. Люди тогда помнили значение каждого номера, люди ведь всегда так любили жаловаться, что огромный объем бесполезной информации их не останавливал.