Соно. Сказание о непутевом одиночке Игорь Кильбия

Случайно встреченный мною поэт (по крайней мере, величал он себя исключительно таким манером), раскрыл мне некоторые премудрости, коими владел сам. Одной из таковых было искусство придумывания названий для всяческих историй. По словам заплутавшего путника, к выбору следовало подходить обстоятельно, но в то же время помнить о некоторых важных аспектах. Чтобы не утомлять внемлющего слушателя, желательно было обзывать свои произведения как можно более кратко, стараясь не вдаваться в излишние детали. Вместе с тем требовалось подбирать такие выражения, которые в достаточной мере раскрывали основные моменты содержания. Недурно было еще ввернуть толику загадочности для пущей интриги. Не сказал бы, что уроки странствующего поэта имели много толку: все-таки между человеком и драконом великовата разница. Даже хотя бы вот в том же самом видении мира, отчего я, хоть и скрупулезно внимал назиданиям своего босоногого учителя, с окончательным пониманием возникли проблемы. Отчаиваться все же было рано: как говорили люди, «при должном усердии и камень крошится». А уж чего-чего – усердия мне было не занимать.

В общем, хорошенько подумав, учтя вышеперечисленные доводы, я решил озаглавить свою историю так: «Сказание о непутевом одиночке: история огнедышащего дракона Кейлгара в пяти частях. Сначала отважного ящера, а затем скитальца, разбитое сердце которого заставило низвергнуться в небытие, чтобы затем направиться в неизвестный край, куда путь держали только такие же отчаявшиеся, как он, да отъявленные негодяи, чье присутствие смущало всякого приличного человека, ежели он сам не бандит или проходимец с большой дороги». Звучало вроде бы вполне сносно. Для искушенного слушателя наверняка может показаться, что вышло слегка объемно. Однако, как мне кажется, удалось приметить важные вехи будущего сюжета и вплести интригу. Вот вы когда-нибудь слышали про разбитое сердце у дракона? Нет? То-то. Да и про отдаленный край удалось ввернуть пару слов – как меня уверял все тот же поэт, путешествия в отдаленные края, это вообще чуть ли не самая главная вещь в таких вот рассказах. Поэтому, несмотря на маленькие недочеты, такое название я решил сохранить. В конце концов, от огромного летающего огнедышащего ящера не стоит ожидать многого.

И вот после того, как истории дано название и оно озвучено, неплохо было бы перейти непосредственно к повествованию, что я и делаю. Итак, часть первая.

Для начала, как принято в приличном обществе, следует представиться. Правда, с этим моментом возникают некоторые трудности. Дело в том, что имя мое, а я имею в виду настоящее имя, данное при рождении – драконье. И, как это заведено у драконов, оно обладает некоторыми особенностями произношения, в силу чего для человеческого слуха представляет собой форменную какофонию, то бишь бессмысленный набор звуков. Да еще и весьма длинно: кто-нибудь из вашей братии потратил бы добрых полчаса, а то и час, чтобы проговорить его полностью. Так уж вышло, что драконьи имена хранят в себе некоторые подробности их биографии, имена предков, характеристики местности, где он родился, и прочие моменты, делающие их непомерно огромными. Оттого свои настоящие имена мы используем крайне редко, в основном в беседах с родственниками или же обращаясь сами к себе, когда ведем долгие внутренние монологи (обычно они рождаются у тех драконов, которые любят безвылазно на протяжении десятков, а то и сотен лет сидеть в какой-нибудь глубокой пещере).

Для остального мира мы либо выбираем себе псевдонимы, либо именами нас одаривают те же люди. Но и тут мы с вами вновь упираемся в препону. Так вышло, что за долгие годы своего пребывания на бренной земле меня наделили огромным количеством имен, и выбрать подходящее для своей истории – та еще задачка. Как подсказывает опыт, лучше выбрать что-нибудь в меру благопристойное, без всяких намеков на драконьи проделки, будь то дыхание огнем в сторону близлежащих деревень или поедания невинных дев. Хотелось избежать и излишнего пафоса. Не хватало еще, чтобы меня заподозрили в хвастовстве. «Ашган Стиратель Столиц» – согласитесь, звучит чересчур. Но и что-то простенькое, навроде «Гшах–Алчущий» тоже бы не очень гармонично звучало.

Я долго раздумывал и вспоминал, но озарение настигло внезапно: раз я решил поведать историю о забытом крае, где нашел пристанище, то и имя мое следовало использовать под каким меня знали в тех местах. А называли меня просто – «Кейлгар». Было в этом имени что-то эдакое, недраконье. Больше человеческое. Так вполне могли звать какого-нибудь плотника, конюха или даже странствующего барда. Кузнеца, в конце концов. Так что, рад знакомству! Меня зовут Кейлгар!

Рожден я был много тысячелетий назад среди Лавовых гор, лежащих за Бальзамирующими лесами и Бездонным Провалом в черную безбрежную пустоту. При появлении на свет у меня имелось несколько братьев, часть из которых впоследствии была съедена мною же, и до более-менее детского возраста дожили только двое. Ну, помимо меня. Над их именами я еще не размышлял, какие лучше назвать вам и расскажу о них позже.

Вас наверняка смутила фразочка про съеденных родственников? Хотелось бы уточнить этот момент – да, такое бывает, что драконы пожирают друг друга. Я не стану утверждать, что подобное поведение приветствуется, но и какого-то особого осуждения, как правило, нет. Тем более подобные события разворачиваются чаще всего в детстве. Для более взрослых особей поедание представителей собственного вида скорее нонсенс. А вот в детстве, да, часто имеются прецеденты. Если драконы вылупляются одновременно в одной, так сказать, кладке, они вынуждены некоторое время сосуществовать вместе и это сосуществование на стадии роста являет собой постоянное соперничество за ресурсы и неутихающую конкурентную борьбу.

Вы, может, не в курсе, но в начале жизненного пути драконы еще не наделены обстоятельным интеллектом. Вследствие этого их действия по большей части регулируются инстинктами. А инстинкты драконов не сильно разнятся с теми же крокодилами, с которыми сколько не разговаривай – все без толку. Именно поэтому мы, молодые, только что вылупившиеся, нерадивые дракончики, порой съедаем более слабых своих собратьев. Но такое происходит, я еще раз подчеркиваю, в силу врожденных инстинктов. Хотя на своем пути я встречал и взрослых драконов, которые любили полакомиться своими собратьями. Скажу даже больше – меня самого пару раз пытались употребить в качестве закуски. И только моя изворотливость и природное везение уберегли от перспективы набить собою чье-то брюхо.

Как уже упоминал, нас осталось в кладке трое: я и двое моих братьев. Жили мы вполне себе припеваючи, несмотря на то, что края те не славились доброжелательностью. Лавовые горы все были испещрены многочисленными разломами, на дне которых обретались потоки лавы. Их проистекало великое множество.

Скорее всего, вы, мои дорогие читатели, под потоком лавы представляете что-то такое вялотекучее, пышущее жаром в алых отсветах, да? Однако могу с полной уверенностью заверить, что видов лавы я видел изрядное разнообразие. Некоторые своей стремительностью не уступали горным речкам во время половодья. Другие же казались столь медлительными, что даже дракону с его практически безразличным отношением ко времени было бы скучно созерцать.

Если вы не поняли про время, то уточню: поскольку драконы живут необычайно долго, да и большую часть жизни обычно проводят за беззаботной негой где-нибудь в укромном месте, то и с временем у них взаимоотношения несколько иные, нежели у людей. Что для человека целая жизнь, для дракона просто вторник. Надеюсь, это небольшое замечание позволило вам оценить мою иронию по поводу потоков лавы.

Питались мы неплохо: наша родительница приносила нам в гнездо горных барашков, яков и иногда местных жителей, которые обитали в пяти деревеньках, каким-то чудесным образом умещавшихся на куцых выступах отвесных скал. Люди были дикие, одевались в овечьи шкуры, и от них вечно как-то странно пахло. Может быть, оттого мне их вкус не нравился. А вот братья мои – да, уплетали верещавших от ужаса аборигенов за обе щеки.

Один раз родительница принесла нам какую-то уже растерзанную женщину, у которой под складками одежды пряталась маленькая девочка. Есть ее мы не стали, потому как она была нам в диковинку (детей раньше в гнездо не приносили). Драконы, я вам скажу, очень любопытные существа. Да и толку от такой закуски было мало – все-таки девочка была совсем крохотная.

Правда, несмотря на свою комплекцию, она оказалась удивительно бойкой и даже умела говорить, отчего выучились лепетать по-человечески и мы. Уже потом, когда я освоил и другие языки, мне стало очевидно, насколько был примитивен тот первый выученный язык. Но вспоминаю я о нем с теплотой. Нас, драконов, они звали «Здарг», произнося это слово с характерным гортанным придыханием.

Драконы издревле отбирали у них скот, невинных дев да и просто туземцев на еду, совершая подобное на протяжении всего существования пяти неумытых деревень. Жители анклавов с молоком матери впитывали к летающим ящерам ненависть вкупе с пугливым уважением.

Маленькая же девочка, в силу возраста и характера, к драконам не испытывала ничего, кроме любопытства. По прошествии многих лет я стал все больше склоняться к тому, что именно ее влияние послужило причиной моего весьма терпимого отношения к двуногим. Здесь хотелось бы уточнить, что в основном драконы видели в людях лишь не слишком быстро бегающую еду, добыть которую представлялось куда легче, чем того же горного барашка или ретивого барса. Эдакий скромный ужин, который стоило употребить сразу же.