Я ведь не рассказывал еще про обоняние у драконов? О, скажу я вам, их нюху мог бы позавидовать даже самый изощренный собачий нос, способный учуять приготовленный обед в другой деревне. Мы, драконы, от природы наделены столь чутким и выверенным чутьем, что смогли бы распознать приготовленный обед на расстоянии, многократно превышающим дистанцию между какими-то человеческими селениями.

Спектр воспринимаемых нами запахов много шире человеческого. Это я уже понял, еще общаясь с той маленькой девчонкой. До нас иногда доходили ароматы, которые ясно говорили о надвигающейся нешуточной опасности, и хотя мы не могли в силу возраста описать, что это за такая угроза исходила от подобных запахов, но наше поведение говорило само за себя. А вот девочка словно ничего толком не чувствовала, продолжая беззаботно проводить время. Я сначала думал, она это делала из-за отсутствия страха, но потом понял, что бедняжка попросту ничего не замечала. Наверное, из-за такого она и животных с облезлыми хвостами ела – ей был невдомек тошнотворный смрад, источаемый маленькими тушками. Но, похоже, я перескакиваю с темы на тему, чего делать не следовало, поэтому забудем о маленькой девчонке: она осталась в детстве, и вспоминать ее более не следовало.

Так вот, возвращаясь к особенностям драконьего обоняния – раз уловленный нашим рецепторами запах мы запоминаем навсегда и сможем его затем вычленить даже по прошествии многих лет. От того, закрыв глаза, я мог досконально вспомнить все те запахи, что преследовали меня на протяжении детства среди Лавовых гор.

Вероятно, вследствие этого первое, на что я обратил внимание, добравшись до нового места пребывания, стал запах. Пахло отвратительно: из Бездонного Провала веяло могилой, отсутствием всякой жизни. Поначалу было боязно к нему приближаться, потому что, несмотря на запах, исходивший оттуда, другими своим чувствами я ясно улавливал, что в его глубине таилось нечто, способное к передвижению. Страшно было даже представить, что могло такого скрывать в себе это неизведанное пространство.

Затем появились запахи, отчетливо выдававшие присутствие других драконов в округе. Это одновременно радовало и пугало, ведь прежде, кроме своих родственников, мне не доводилось встречать представителей летающих ящеров. И все же я не спешил встретить кого-либо из них. Меня терзали сомнения. Иногда я думал, что, быть может, та сущность, чье присутствие я ощущал в Провале, и была драконом или драконами? Перспектива подобного пугала, и поэтому большую часть времени я держался скрытно. Благо в районе Бездонного Провала всяких укромных мест имелось в избытке.

И, наверное, моя в меру стеснительная и робкая натура никогда бы не позволила покинуть многочисленные укрытия, но случилось так, что эта самая натура принялась меняться. Также как в той самой девочке из детства, во мне вдруг забурлила кровь, я перестал вздрагивать от каждого беспокоящего шума и даже более того, испытывал непреодолимое желание заглушить этот шум, вступить с ним в бой, растерзать когтями неприятеля, понадкусывать его клыками, бить и молоть своим телом. Хотелось испепелить его огнем. Но извергать огонь я не научился: у драконов моего вида это происходило не с самого рождения, а чуть позже. Но я ощущал, что вот-вот и неистовый жар, клокочущий в груди, совсем скоро должен будет исторгнуться.

Все чаще и чаще я стал покидать облюбованные мной потаенные уголки и выбираться на открытые пространства. Это было сопряжено с весомыми рисками, ведь, как выяснилось, вокруг Бездонного Провала водилась прорва ужаснейших и опаснейших существ. Одни из них, наделенные острыми, словно меч богатого рыцаря, когтями, были способны изорвать практически любого врага на лоскуты, и даже драконья шкура частично поддавалась.