– Почему ты молчишь? – спрашивал он, касаясь ее бледной руки. – Что случилось, Шейндля?

Молодая жена продолжала молчать, не сводя глаз с темного потолка.

– Я твой муж, и ты должна со мной советоваться. Какие проблемы, любимая?

Соня отрицательно повела головой, на глазах выступили слезы.

– Проблемы есть, но ты их не решишь, Шеломчик.

– Почему? Они касаются тебя?

– Они касаются моих родственников – сестры и мачехи.

– С ними что-то случилось или они чего-то хотят?

Соня помолчала, тяжело вздохнула:

– Они хотят, чтобы мы помогли им.

Шелом на мгновение удивленно замер.

– Они хотят денег?!

– Да, они хотят денег, – тихо и виновато ответила Соня.

Муж помолчал какое-то время, что-то просчитывая, потом поинтересовался:

– И сколько они хотят?

По щекам Сони потекли слезы, она стерла их рукавом ночной сорочки, отрицательно покачала головой.

– Не надо. Я не хочу об этом.

– Почему? – набычился Шелом.

– Это поссорит нас. Деньги всегда ссорят. Даже близких людей.

– Я прошу сказать, сколько они хотят денег, – не отставал муж.

– Они хотят, чтобы ты на их имя положил ренту в несколько тысяч. На эти доходы они смогли бы более-менее сносно жить. – Соня приподнялась, нежно обвила слабой рукой шею мужа. – Ты ведь у меня богатый?

– Богатый не я, богатый мой отец, – ответил Шелом, аккуратно снимая руку с шеи.

Жена обиженно отстранилась.

– Значит, мы с тобой бедные?

– Нет, не бедные, мы богатые! Но рентой занимается мой отец.

Соня укоризненно посмотрела ему в глаза, тихо прошептала:

– Я знала, что этот разговор лучше не начинать. Извини… – Она повернулась на бочок, обхватила голову руками и стала едва слышно плакать.

Шелом тоже забрался на постель, стал виновато целовать расстроенную жену, бормотать:

– Прости, любимая! Я сделаю все, что ты скажешь! Прости.

– Оставь меня.

– Я дам им денег. Только прошу, не плачь. Скажи, сколько им дать?

– Не знаю. Дай сколько хочешь.

Муж сполз с постели, вынул из кармана пиджака бумажник, отсчитал несколько купюр.

– Этого хватит?

Соня повернулась к нему, оценила сумму, презрительно усмехнулась:

– Пошел вон.

– Мало?

– Вон, сказала! И больше не прикасайся ко мне!

– Но, любимая, я еще не так много зарабатываю, чтобы давать твоим родственникам тысячи! – Он снова полез в карман, достал пару крупных купюр. – Хорошо, передай им это. Это большие деньги. Очень большие! Но чтоб в ближайшие полгода они к нам не обращались. Чтоб не попрошайничали.

Соня крепко обняла его, прижалась, стала целовать:

– Самый любимый… самый добрый… самый единственный… спасибо тебе. – Вдруг она стала серьезной, строгой и сообщила: – У нас будет ребенок. – Увидела широко распахнутые глаза Исаака и подтвердила. – Да, Шеломчик. Ты скоро станешь папой.

В гостиной уже ставшего ей чужим дома Соня застала только Евдокию. Та как раз перебирала в сундуках разное тряпье. Увидев падчерицу, удивленно уставилась на нее:

– Что стряслось?

Соня решительно прошла в комнату и, рухнув на стул, в упор посмотрела на мачеху. Мачеха тоже не сводила с нее удивленного взгляда.

– Неужели выгнали?

– Почти, – ответила с издевкой падчерица. – С трудом отбрехалась!

– За что ж, интересно?

– За ваше попрошайничество.

– А что я у тебя просила?

– Денег. Фейга просила. У Школьников. Думаю, с вашего согласия!

Со второго этажа послышались тяжелые шаги – это спускалась Фейга.

– Шейндля, ты, что ли?

– Она, – ответила Евдокия. – Говорит, что мы что-то просили у ее идиота Шелома!

– Допустим, просили. Помощи… – Старшая сестра спустилась вниз, остановилась напротив гостьи. – И что? Принесла что-нибудь?

– Принесла, – ответила та, – предупреждение. Мой муж и мой тесть предупредили, чтоб в будущем вы обходили их дом пятой дорогой. Иначе у вас возникнут проблемы с полицией.