Все поднялись и выпили. Соня неожиданно увидела среди гостей пана Лощинского, того самого, что не так давно приходил в их дом с определенным предложением. Рядом с Лощинским сидела его жена, худенькая тусклая пани. Сам же неудачливый ухажер не сводил с юной невесты жадного взгляда, сгорая от желания и страсти.

– На кого ты смотришь? – шепотом спросил Шелом, склонившись к Соне.

– Так… На гостей, – пожала она плечиками. – Какие разные и какие противные.

– Кто, например?

– Например, вон тот, – кивнула Соня на пана Лощинского.

– Что ж в нем противного? – поднял брови Шелом. – Это мой дядя, брат мамы.

Соня мило и удивленно рассмеялась.

– Я пошутила! Я знала, что этой твой дядя! Милый, очаровательный пан!

В это время пан Лощинский покинул свое место и направился к молодоженам.

Фейга, увидев его маневр, на миг напряглась, но быстро уловила взгляд младшей сестры и поняла, что беспокоиться не следует.

Пан Лощинский подошел к молодоженам, взял руку Сони, поднес к сочным жирным губам.

– Дорогой племянник, у тебя восхитительная жена.

– Вы тоже ей понравились, – обрадовался жених.

– Вот и прекрасно. Позволь преподнести вам скромный подарок. – Он извлек из кармана плотный бумажный пакет, положил на стол. – Пусть твоя женушка купит на эти деньги такое украшение, которое по красоте не уступало бы ей самой.

Соня подняла на Лощинского смущенный взгляд, тихо произнесла:

– Благодарю вас, пан. Постараюсь выполнить ваше пожелание.

Оркестр громко заиграл веселую мазурку, гости дружно поднимались с мест, пускаясь в пляс.

Шелом тоже поднялся, взял Соню за руку и повел ее в общий круг. Она послушно поддавалась ему в танце, скользила взглядом по сидящим за столом: Евдокии и Фейге, пану Школьнику и его жующей жене, но чаще всего ее взгляд пересекался с бессовестным и откровенным взглядом пана Лощинского.

Шеломчик рыдал на супружеском ложе. Рыдал безутешно и взахлеб. Переворачивался с живота на спину, хватался за курчавую голову, вытирал слезы белой длинной сорочкой, бормотал что-то неразборчивое и горькое.

– Я умру от стыда! Не вынесу этого позора! Я не мужчина… Я слабое животное. Ты должна презирать меня! Ненавидеть! Смеяться! Прости меня… Прости, любимая!

Соня молча стояла в ночном полумраке возле широкой кровати, с удивлением и брезгливостью наблюдая за истерикой юного мужа, и отцепляла его пальцы, которыми он хватался за ее пеньюар.

Шелом рухнул с постели, встал на колени, поднял руки к жене.

– Только не уходи! Не бросай меня! У меня получится! Обязательно получится! Все от волнения! Я же никогда не был с женщиной. Не уходи, прости меня! Единственная, любимая, незаменимая Шейндля!

Соня решительно взяла его за тощие плечи, заставила сесть на постель.

– Все, успокойся. Слушай меня. Ты можешь выслушать меня, идиот? Вытри сопли. Слюни вытри! – Взяла край простыни, вытерла лицо мужа. – Вот так… И больше не реви.

– Но мне стыдно! – с трудом сдерживая рыдания, произнес Шелом.

– Стыдно перед чужими людьми, а здесь чужих нет. Здесь все свои. – Соня чмокнула его в мокрую голову. – Теперь слушай меня. Такое бывает со всеми мужчинами, особенно в первую ночь. Но после первой ночи будет вторая, будет и третья… Так что спешить нам особенно некуда. Понял?

– А ты откуда знаешь, что такое бывает в первую ночь? – подозрительно нахмурился муж.

Соня откинулась назад, насмешливо уставилась на парня.

– Угадай!

– У тебя уже был кто-нибудь?

– Нет, ты, Шелом, все-таки идиот. Причем полный. Сестра рассказывала, Фейга!

– А зачем она тебе это рассказывала?

– Шелом, я сейчас дам тебе по морде! – Соня встала с кровати, обошла ее вокруг, легла с другой стороны, натянув на себя простынку.