И вдруг, сразу, без перехода и объяснений, этому «новому» в сонете 123 даётся презрительная характеристика «старьё».

Конечно, отношения поэта с возлюбленной могли испортиться после того, как вскрылись её отношения с другом поэта.

Ведь, хотя в сонете 120 есть указание, что отношения возлюбленной и друга стали известны поэту, но в нём нет указаний на то, что такое известие задело чувства поэта к возлюбленной.

Наоборот, сонет 120 отразил готовность поэта признать виновным себя, т.е. пожертвовать ради друга отношениями с возлюбленной, отказаться от неё, так, как будто, эти отношения для него ничего не значили.

Но, если поэт так спокойно готов отказаться от любви, то была ли любовь?

А если любви не было, то зачем так унижать возлюбленную? Зачем так переживать в сонете 123 об отношениях, которыми в сонете 120 не дорожил?

Тем более это странно на фоне благодушных последних сонетов 99 и 106 к возлюбленной, ведь всё указывало на то, что отношения налаживаются. Ответов на эти вопросы нет, так, как будто, перед нами отсутствует существенная часть обстоятельств.

Вопрос о последовательности Шекспира в этих обстоятельствах не имеет ответа, но, исключительно, потому, что отсутствует предмет для сопоставления.

Вопрос об отвлечённом фантазировании имеет тот же ответ, что и при исследовании персонажей – такое фантазирование находится за пределами возможности получить решение.

Примечательно, в свете несущественности отвлечённого фантазирования, видеть, как это положение влияет на анализ сонетов.

Ведь признание существенности отвлечённого фантазирования или, другими словами, фантазии поэта в сонетах, закрывает сразу и, главное, корректно, все предыдущие и последующие вопросы.

Их, просто, не существует в ситуации, когда возможно «фантазирование» Шекспира в сонетах, так как все нестыковки как раз и объясняются свободным отвлечением фантазии поэта.

Но если существует корректное объяснение всему, то зачем искать что-то другое?

И не ищут, ведь кажется, что проблемы нет!

Другими словами, признав фантазию существенным признаком, увидеть проблему невозможно.

Только отказ от возможности фантазирования Шекспира в сонетах позволяет увидеть и поставить проблему, ведь только тогда возникают вопросы, на которые необходимо найти другие корректные ответы.

Забегая вперёд, скажу, что вопросы, которые мы рассматриваем в анализе сонета 123, являются предпосылками в решении проблемы последовательного написания сонетов после сонета 88.

Решению проблемы, т.е. признанию написания параллельным, будет посвящена отдельная глава, когда все предпосылки, а это – не только вопросы сонета 123, будут известны.

На этом же этапе я могу сказать, зная решение, что найти его без этих предпосылок, которые становятся видны только в случае отказа от признания существенной фантазии Шекспира в сонетах, представляется мне нереальным. Анализ движется по выбранному направлению – сонеты есть описание жизни, и только на этом направлении находит и других адресатов, и сопутствующие проблемы, которых, естественно, не может быть чётко видно с другого направления – сонеты есть фантазия, а на самом этом другом направлении их, просто, нет.

На вопрос о новых обстоятельствах, оказавшихся «старьём», можно ответить только в рамках доступной информации сонетов 120 и 123, в которых прямо указано на схожие обстоятельства ранее и теперь, нанёсшие друзьям одинаковые «раны сердца» (сонет 120).

Такие обстоятельства отражены в сонетах 40—42, откуда следует считать «раной сердца» поэта измену возлюбленной с другом.

Тогда в сонете 120 слова «потрясены моим Вы злом, как Вашим я» указывают на «рану сердца» друга – измену возлюбленной с поэтом.