Тогда сонетом 52 ещё раз подтверждается, что возлюбленная была одной и той же женщиной в обеих любовных историях.

Но не кажется ли вам, что мы вернулись туда, откуда начали свои рассуждения? Как теперь снова быть с последовательностью Шекспира, вопреки нашей логике, поменявшего отношение к адресату? Как потом опять быть с правдивостью Шекспира, вопреки нашей логике, «правдиво» указывающего на адресата, который им быть не может?

Пока неясно, ведь круг замкнулся и выход из него не найден.

Попробуем исследовать не персонажей сонета, а его обстоятельства.

Другими словами, попробуем считать «старьё» намёком не на персонажа, а на обстоятельства. Зададим те же вопросы в той же последовательности, заменяя персонажа на обстоятельства. Какими обстоятельствами «восхищались» поэт и его друг в этой истории?

О том, что друг чем-то восхищался нигде нет никаких указаний.

Но зато есть множественные указания на недовольство друга отношениями с поэтом, например, сонеты 109—112, 116—121.

«Восхищёнными» можно было бы назвать некоторые сонеты из череды 107,108, 113—115, где поэт повествует о своём отношении к другу, но большинство сонетов этой истории 107—121 посвящено выяснению отношений, а, значит, «восхищения» поэта в отношении друга прекратились задолго до сонета 123.

Считать, что отношения с другом к сонету 123 ухудшились настолько, что поэт, именно, их презрительно назвал «старьём», не позволяет предыдущий сонет 122, где поэт заверил друга в своём расположении «на долгий срок, до окончанья дней», т.е. уже после разрешения конфликта в сонетах 120—121.

Кроме того, только в сонете 120 выяснилось, что поэт и его друг совершили одинаковый «грех» – каждый из них втайне от другого, имел любовные отношения с одной и той же женщиной.

Этого достаточно для того, чтобы считать, что и поэту, и его другу эта женщина нравилась, т.е. они оба «восхищались» ей, как мы и сделали, когда ранее исследовали персонажей сонета.

Но этого совершенно недостаточно для того, чтобы сделать вывод о восторженных отношениях с возлюбленной, как поэта, так и его друга, ведь сама возлюбленная тоже имела право на любые чувства в отношении «восторгов» друзей. Понятно, что отношения с двумя мужчинами, не могли быть для неё абсолютно одинаковыми – кому-то из них в чём-то она, наверняка, отказывала, отдавая предпочтение другому.

Но о характере отношений с возлюбленной в этой истории нет вообще никаких указаний в череде сонетов 107—121.

Другими словами, перед нами ещё одна загадка: в сонете 120 взаимный «грех» уже вскрылся, т.е. обстоятельства отношений с возлюбленной приближаются к завершению, в сонете 123 поэт намекает на некие недавние обстоятельства, как на «старьё», а сонетов, где все эти обстоятельства были бы показаны и объяснены, не существует.

Отношения с возлюбленной вполне могли восприниматься поэтом с «восхищением».

«Только что рождённый», новый виток отношений с ней, после первой её измены в сонетах 40—42 с другом поэта, начался в сонете 52. Логична в сонете 52 благодарность поэта Времени, что именно оно, просто своим течением, уладило тот конфликт, «сохранив» для поэта возлюбленную.

Но последующие сонеты 56—60 к возлюбленной показали, что она отнюдь не «восхищённо» воспринимала ухаживания, относилась к поэту снисходительно.

Потом была разлука и сонеты отразили переживания поэта.

Потом, при встрече с возлюбленной, к ней были обращены сонеты 89—93, где поэт выступал в роли обиженного просителя, никакого «восхищения» от этого также не испытывая.

Только сонеты 99 и 106 можно было бы отнести к «восхищённым», хотя их настроение скорее похоже на благодушие, т.е. по крайней мере, в них нет указаний на проблемы в отношениях. И всё, больше сонетов о «новом» витке отношений с возлюбленной нет.