«Герой наш! – писала тётя Марфа в комментариях. – Возвращайся с победой!»

«Здоровья тебе и сил, Артур! Мы все молимся за тебя!» – добавлял сельский староста с гордостью.

Но кто знал, что в этой войне ему уготовано? Стать героем, или раствориться в безвестности, где его имя, как и тысячи других, затеряется в списках погибших или пропавших без вести.

Он был рожден, чтобы бороться, но никогда не знал, за что.

Я тоже хотел оставить свой комментарий, но не смог придумать слова. В груди будто что-то сжалось, а мысли путались. Я смотрел на эту фотографию, и вместо гордости или уверенности чувствовал странную пустоту. Артур… Он был таким, как и все мы здесь, – простым человеком, мечтавшим о своём доме, о семье, о спокойной жизни. И как все мы, обреченным быть частью чего-то большего, чего-то жестокого и непонятного.

Я не мог написать ничего банального – ни про героизм, ни про молитвы. Они звучали бы пустыми словами. Хотелось сказать ему что-то настоящее, что-то, что смогло бы согреть или поддержать. Но я знал, что никакие слова не смогут смягчить ту реальность, которая его окружает.

Поэтому я просто выключил телефон, оставив комментарий несказанным. Вместо этого я поднял голову и посмотрел на людей вокруг. Все мы здесь молчали. Это было ожидание – тяжёлое и вязкое, как это туманное утро.

…

Белая комната.

Идеально ровные стены, безупречно чистый мраморный пол, приглушённый свет, не имеющий видимого источника. Нео стоял посреди этого стерильного пространства, чувствуя себя чужим. Напротив него, в кресле, с привычно сложенными пальцами сидел Архитектор – воплощение хладнокровного разума, сознания, породившего Матрицу.

– Ты снова здесь, – произнёс Архитектор, словно констатируя неизбежность.

Нео молчал. Он знал, что тот не нуждается в приветствиях.

– В прошлый раз я объяснил тебе, почему первый вариант Матрицы не удался, – продолжил Архитектор. – Совершенный мир, избавленный от боли и страдания, оказался неприемлем для человеческого разума. Люди отвергли его.

– Ты сам так решил? – спокойно спросил Нео.

Архитектор приподнял бровь.

– Это эмпирический факт. Подтверждённый не одним поколением твоих предшественников.

– А если ты просто спроектировал его неправильно?

В воздухе повисло молчание. Архитектор не менял выражения лица, но в его глазах мелькнуло нечто, похожее на заинтересованность.

– Поясни, – сказал он наконец.

Нео сделал шаг вперёд.

– Ты создал мир, в котором не было страданий, но сделал его пустым. Совершенным, но бессмысленным. Люди отвергли его не потому, что им нужна боль. А потому, что им нужен выбор.

Архитектор медленно кивнул.

– Выбор. Опять ты говоришь о нём, как о высшей ценности.

– Потому что он ею и является, – твёрдо сказал Нео. – Ты пытался создать рай, но твой рай был всего лишь тюрьмой с золотыми стенами. Люди не могли страдать, но и не могли ничего изменить. Они были лишены возможности что-то создавать, куда-то стремиться. Им не дали причин двигаться вперёд.

Архитектор слегка наклонил голову.

– Ты утверждаешь, что можно создать идеальный мир, в котором выбор сохранится, но страдание будет устранено?

– Да, – кивнул Нео. – Ты знаешь, что дети радуются жизни, не испытывая боли или нужды. Они исследуют мир, потому что это их природа. Они не нуждаются в страдании, чтобы двигаться вперёд. Почему ты не дал людям такой мир?

Архитектор улыбнулся.

– Ты хочешь, чтобы я заменил конфликт любопытством? Страх – жаждой познания?

– Разве это невозможно?

Архитектор посмотрел на него долгим, пристальным взглядом.

– Интересная гипотеза. Возможно, ты прав…

Его фигура вдруг начала расплываться.