Врач открывает кабинет и молча указывает на неудобный на вид стул. Сама садится напротив и смотрит на меня глазами глубоководной рыбы. И кабинет похож на аквариум обилием стекла, зеленью на подоконнике и кондиционером, немного напоминающим аэратор. Стул оказывается неудобным не только на вид.

‒ Что вы хотели? ‒ спрашивает женщина и складывает руки на столе.

‒ Поговорить об одной из ваших бывших пациенток.

‒ Что с ней случилось?

‒ Она погибла.

На её лице я вижу удивление, как будто глубоководная рыба впервые увидела солнечный свет.

‒ О ком выговорите?

Я протягиваю ей документы, она берёт их в руки и рассматривает, словно ожидает увидеть капли крови на плотной бумаге.

‒ Да, я её помню, ‒ говорит доктор, ‒ она проходила по программе суррогатного материнства. Как она умерла?

Суррогатное материнство, ну конечно. Ребёнок никуда не исчезал, он у новых родителей. Это всё объясняет. Короткое время я испытываю радость, как дошкольник, разгадавший загадку, только конфету в награду мне никто не выдаст.

‒ Её убили, ‒ отвечаю я.

‒ Вот как?

‒ Именно так.

Доктор перебирает справки, видит на них свои подписи, и, наверное, вспоминает, как водила ручкой по бумаге. Может быть, погибшая сидела на том же стуле, с которого сейчас медленно соскальзывает моя задница. Я упираюсь ногами в пол и выпрямляю их. Джинсы скользят по стулу с неприличным звуком, но доктор поглощена бумагами.

‒ И вы ищете того, кто это сделал?

‒ Это наша работа.

Её работа ‒ лечить людей, моя ‒ ловить убийц. Всё просто. Эта простота облегчает жизнь людям, которые не любят задумываться над происходящим. Только сейчас замечаю у доктора на столе какой-то странный красный клубок на подставке и в первую секунду думаю, что это суйсеки, собрат моего Solus Rex, но потом понимаю, что это макет какого-то внутреннего органа. Матка в разрезе, решаю я.

‒ Что вас интересует?

‒ Всё.

Мне удаётся остановить неконтролируемое сползание со стула и выпрямиться. Я кладу на стол телефон и включаю диктофон. Доктор театрально откашливается и начинает говорить.

Она пришла в клинику два года назад, где-то увидела рекламу суррогатного материнства. Здоровая, дважды рожавшая деревенская женщина, состоящая в браке. Она была совершенно здорова, сказал доктор, она давно не видела такого пышущего здоровьем женского организма. Я осматривала и любовалась ею, сказала доктор, она была создана для вынашивания и рождения детей, эта не изнеженная цивилизацией крестьянка. Она была живым реликтом, пришельцем из тех времён, кода женщины рожали по десять-пятнадцать детей и вели хозяйство наравне с мужчинами. Я видела, что она не очень уверена, что сделала правильный выбор, стеснялась и смущалась. Это был идеальный экземпляр, и я поместила её в самом верху списка возможных суррогатных матерей.

Я кивал и внимательно слушал. Полковник Кирпонос когда-то давно говорил мне, что лучше всего я умею слушать. Важное умение, между прочим. Вот и теперь я был сам слух.

Уже через месяц появилась пара, которой я её рекомендовала, продолжала доктор тихо. Она отказалась. Уж не знаю, что у неё там произошло. Это только кажется простым, но не каждая женщина сможет девять месяцев вынашивать ребёнка, пусть и из чужой яйцеклетки, а потом отдать его биологическим родителям. Может быть, она решила, что не сможет так, может, что-то ещё помешало. Я знала, что у неё муж в тюрьме, и как нелегко ей будет у всех на виду в своей деревне. В общем, я рекомендовала её ещё двум парам, и она всякий раз отказывалась. Я уже решила, что это пустышка, но год назад в клинику пришла пара, достаточно состоятельная семья. Они были помешаны на здоровье будущего ребёнка, им была нужна идеально здоровая женщина. Они уже обращались в одну клинику, и там им не смогли подобрать нужную кандидатуру. Я сразу вспомнила о ней, но предупредила, что с ней сложно иметь дело. Они попросили результаты осмотра, чтобы показать своему врачу. Через пару дней они хотели только её. Я позвонила, она опять отказалась. Пара захотела с ней встретиться. Я заехала за ней домой, посмотрела, как она живёт. Ей были нужны деньги. Я привезла её в клинику, они разговаривали часа два или больше. Она согласилась. Позже я узнала, что ей заплатили примерно в два раза больше обычной стоимости услуг суррогатной матери.