Сегодня на мне полупальто с шарфом, а не куртка, но голову мне прикрыть нечем, кроме вязаной шапочки, для которой слишком тепло и которую я оставил дома. В кармане пальто нахожу завалявшуюся там с прошлой весны жевательную резинку и дожёвываю две последние пластинки, испытывая забытое с детства ощущение счастья. Я уверен, что сегодня должно произойти что-то хорошее, пусть лица людей в метро и пытаются меня разубедить. Может быть, это Solus Rex так поработал со мной вчера. Если у каждого японца, начиная с древности, есть собственный суйсеки, непонятно, откуда вся эта восточная жестокость ‒ сэппуку, варение людей живьём, пытка связыванием. Японцы должны быть самой умиротворённой нацией.

В метро полно народу и хорошо, что мне ехать всего три остановки. Рабочие едут на свои заводы и стройплощадки, время офисного бентоса ещё не наступило. Я не похож на работягу, и пахнет от меня не перегаром, а туалетной водой, и поэтому и здесь я чужой.

С детства люблю бегать по эскалатору. На «Купаловской» эскалаторы высокие и крутые, но в давке особо не разгонишься. В лицо мне тычется сумка, в которой наверняка лежит банка с супом. Кажется, я слышу запах борща.

Этот запах преследует меня до самой Конторы. Я пришёл очень рано, но Серпохвостов уже на месте, сидит, уткнувшись в ноутбук, вяло со мной здоровается.

‒ Какие новости? ‒ спрашиваю я.

Он морщится, как от ушной боли.

‒ Судмедэксперты что-то тормозят, полковник обещал вчера их поторопить. У нашего дела высший приоритет.

Он доволен, что у его дела высший приоритет. Наверняка, он так и говорит всем ‒ моё дело, мои люди. Сейчас он выглядит озабоченным и похожим на мелкого клерка. Впрочем, на мелкого клерка он похож всегда, даже, наверное, когда спит с женой так же нервно подёргивает кончиком носа, словно к чему-то брезгливо принюхивается. Но специалист он неплохой, может создать команду и заставить её работать. На моей памяти он размотал несколько непростых дел.

‒ Чем планируешь заняться? ‒ спрашивает он, как будто не помнит вчерашнего разговора в машине по пути назад.

‒ Съезжу в клинику, попробую разузнать про ребёнка, ‒ говорю я, ‒ может, всплывёт что-то интересное.

Серпохвостов задумчиво кивает, барабаня пальцами по клавиатуре. Кажется, хочет дать мне другое задание. От яркого белого света ламп у него слезятся глаза.

‒ Ладно, ‒ говорит он. ‒ Главная задача ‒ найти её бывшего, но и о прочем забывать не стоит.

Контора постепенно оживает, в коридоре слышны голоса и шаги. Заходит Эмма, за ней Вася и Герцык. Мы снова проговариваем вчерашний план и расходимся. Серпохвостов считает главным подозреваемым бывшего мужа, поэтому берёт на себя эту часть, а мне, как всегда, достаются очистки, объедки и прочий шрот. Ну и пусть. Не люблю быть в центре внимания, особенно в Конторе, где полно карьеристов. Возможно, Серпохвостов и взял меня в команду, как сговорчивого парня, который будет таскать рояль, пока начальник не сыграет на нём свою сюиту.

Иду длинными коридорами, спускаюсь в гараж, беру ключи от машины у дежурного, расписываюсь в журнале. В гараже всегда полутемно и сыро. Уже давно ходят разговоры, что для Конторы должна построить новое здание с гаражом, но пока всё откладывается, руководство всё никак не может выбрать участок.

Иду между рядами машин, ищу нужную. Мы берём именно её, потому что до списания ей осталось пару тысяч километров, если не добавят новые. Не то, чтобы машин было здесь слишком много, просто на них постоянно ездят разные люди, и то место, где я оставлял автомобиль недели две назад, пусто. Светильники горят через один в целях экономии. Толстая труба пожаротушения ползёт по потолку, как анаконда. Машину я нахожу в дальнем конце гаража. Наверное, ездил какой-то начальник, потому что оставил её не там, где она должна стоять. «Шкоде» не помешает мойка, но мне не хочется тратить на это время. Тот, кто ездил до меня, оставил в кармане двери пустую бутылку от минералки и смятую обёртку от шоколадного батончика. Неряшливый сладкоежка, думаю я. Перед выездом внимательно сверяюсь с картой, я плохо знаю район, где расположена клиника. Не хочу включать навигатор, не люблю, когда мне указывают.