— Береги себя, про ущелье всякое сказывают, — прошептала Гуля, обхватывая руками его лицо.

Ее жар можно было унять лишь поцелуем, после него дурман рассеивался, это Даня давно выяснил.

И он не стал уклоняться, лишь резко втянул носом воздух, когда ожог вспорол кожу его губ.

8. Глава 07

Поля всегда просыпалась быстро, а понимала, где находится, — долго. Вот и в это утро она резко села в кровати, а потом замерла, соображая. Туристическая деревня. Домик.

Ах да.

Они с княжичем собираются в Костяное ущелье. Лучше было бы выйти раньше, конечно, но она проспала, а Даня ее не разбудил.

Потом вспомнился и вчерашний разговор. Она правда когда-то была тьеррой? Или ей приснились все эти поля, и небо, и солнце? Может, это и вовсе чужие видения? Может, она просто собрала картинку из бесчисленных колыбельных?

Если она и прежде видела этот мир, то почему он казался таким незнакомым? Почему Поле так туго пришлось первое время — учиться говорить, а не петь, различать человеческие лица, понимать, что они выражают?

Духи — создания без души, всего лишь капли силы, которые ушедшие боги стряхнули со своих пальцев. Учитель рассказывал Егорке, а Поля тоже слушала: духи беззаботны и бессердечны, они не знают горя и любви, им легко угодить, но и рассердить их очень просто. В духах нет добра и зла, даже шайны приходят лишь тогда, когда человек сам их зовет — в минуту слабости, отчаяния или боли. «Хочешь жить до ста лет — не приглашай смерть раньше времени», — говорили горцы.

Мотнув головой, чтобы разогнать лишние мысли, Поля сосредоточилась на настоящем. Встала и вышла из домика.

Даня стоял на крыльце, оглянулся на скрип двери, и Поля испугалась: до того страшным было его лицо. Совершенно белое, измученное, с безобразными волдырями на губах. От рта лучами расходились взбухшие рубцы, покрытые едва схватившейся корочкой.

— Доброе утро, — Даня улыбнулся, отчего кожица на верхней губе треснула и закровила, но у него лишь дернулась венка на виске. — Проснулась?

Поля молчала, не зная, как реагировать.

Тут студенты громкой ватагой принялись громко прощаться с ними, и Даня слетел с крыльца, кого-то обнимал, кого-то хлопал по плечу, девушек целовал в щеки, и никто, никто не обратил внимания на его ужасающие волдыри и рубцы.

Когда археологи, смеясь и болтаясь, направились к дороге, Даня слегка покачнулся, но тут же вернулся к Поле.

— Тебе надо плотно позавтракать, — сказал он.

— А тебе?

— А я уже, — он снова улыбнулся, кровь из капли превратилась в струйку, потекла по подбородку, но Даня не утирал ее.

Вряд ли он мог не знать об этом?

Медленно кивнув, Поля сходила умыться, прилежно съела все, что перед ней поставили: лепешки, сыр, варенье, два вареных яйца, запила сладким травяным чаем.

— Я пригоню машину поближе, — решила Поля, глянув на вещи Дани, которые он уже выкатил из домика: громадный рюкзак и пузатый чемодан.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Даня, — дотащу.

Добродушно-веселая Гуля пожелала им удачи в походе. И снова — она смотрела на Даню совершенно обыкновенно, словно он не выглядел так, будто поцеловал кипящий котел.

Они просто не видят, уверилась Поля. По какой-то причине не замечают этих ран. А Даня умело притворяется, что с ним все хорошо, — видимо, не в первый раз.

Поля шла вслед за ним к внедорожнику, колесики чемодана прыгали по камешкам, рюкзак маячил перед ее носом.

Шла и молчала.

А что сказать?

Не ее это дело. Мало ли какие проклятия подцепил человек, скитаясь то там, то сям. С каждым может случиться.

Даня тоже молчал, но сейчас это совсем не радовало, хоть его болтовня и казалась обычно слишком утомительной. Наверное, ему было мучительно больно шевелить губами.