Примирить жену и родителей Леониду не удалось. Каждый раз встретив младшую дочку в родительском доме, он тихо радовался. Забитая, подавленная авторитарной матерью дома, здесь Валентинка выглядела счастливым ребенком.
Однажды, зайдя к родителям, он увидел сидящую на лавочке у дома Валю. Девочка гладила кошку, беззаботно болтая ногами.
– И ты тут, лисенок! – обрадовался отец.
Девочка молитвенно сложила ручки:
– Да, я тут. Только маме не говори! Она в город до ночи уехала! А мы с бабушкой сейчас в храм пойдем!
– Не скажу, не бойся!
– Папочка, пошли с нами! Там так поют! Так поют!
– Нет, твоя мать меня точно тогда из дома выгонит. Да и некогда мне, – отмахнулся Леонид, разглядывая младшую дочь.
Совершенно не похожая на него внешне, она была для него самой родной и любимой. В тот день он признался себе, что она ему ближе, чем родная по крови дочь.
Через несколько дней после визита матери, у калитки снова остановилась дорогая иномарка.
– А я к тебе, сестренка, – Инга улыбнулась ей с порога.
– Привет! – Валя улыбнулась в ответ.
Сестры обнялись. Инга внимательно осмотрела младшую сестру.
– Ты такая хорошенькая! Впрочем, ты всегда была милашкой.
– Скажешь тоже… Хочешь чаю?
– С удовольствием!
Валентина заварила чай. Этот чай она готовила часто. Рецепт ей показала бабушка. Листья смородины и вишни, чайная ложка листьев черного чая.
– Какая прелесть! – восхитилась Инга, отпивая глоточек. – А запах… Я сразу вспоминаю бабушку.
– Ее рецепт, – улыбнулась Валя.
Сестры замолчали. Валентина смотрела на сестру.
– Ты знаешь, мы с Мишей очень хотим ребенка, – начала было Инга, но Валя перебила ее.
– Мама приезжала.
– Правда? Боже мой… И… что она хотела?
– Ребенка. Моего ребенка.
– Валюш… Мы с Мишей и мамой много говорили об этом. Подумай, что ждет этого ребенка! Ты портишь жизнь себе, Юре, своему сыну. И этому ребенку.
– Я не хочу об этом даже говорить!
– А зря! Строишь из себя героиню, – вспыхнула старшая сестра. – Ты уже родила Ярослава и что? Бросила на мужа? А этого на кого бросишь? В роддоме оставишь? А мы тебе предлагаем помощь! И ребенок этот несчастный будет жить в нормальной семье!
– Мой ребенок не несчастный! И Ярослава я не бросала, зачем ты так?
– Валя, ты же жалеть будешь!
– Никогда! Это ребенок от любимого человека! – почти выкрикнула Валя, чувствуя как пылают ее щеки.
– Подожди… Ты изменила Юре? – сестра в ужасе отшатнулась. – Как ты могла? Он же любит тебя!
– Юра? Нет, не любит. Инга, скажи мне, а кто меня любит? Мать? Это из-за великой материнской любви она лишила меня детства? Она меня от всех прятала, стеснялась! Ярослав? Он скоро кричать на меня начнет, я его раздражаю. Он воспитан Юрой и свекровью. А я ему чужая. Он меня и мамой-то не называет. Что мне терять, скажи мне? А этого ребенка я чуть было не убила! Я на аборт пошла, чтоб этот мир сохранить! В котором я не нужна никому! Нет, сестренка, этот ребенок мой! Я его никому не отдам!
– А этот… отец его… Кто он?
Валя неожиданно засмеялась. Вытерла полотенцем глаза.
– А я не знаю! Я вообще про него ничего не знаю! Можешь считать меня кем угодно, но та ночь была в моей жизни счастливой! Не самой счастливой, а просто единственной счастливой!
Слезы градом катились по ее щекам.
– Ты ненормальная, – уходя сказала Инга.
Прижав к груди недошитые распашонки, Валентина горько расплакалась.
Долгими зимними ночами ворочалась Валя в кровати, прижимая к животу руки. Там, внутри нее, билось крошечное сердечко… Мальчик? Девочка? Она так и не появилась на приеме у врача.