Хельга посмотрела.

Усмехнулась, подняла глаза от бумаги:

– Неплохо… Сколько лет этому… э-э… мистеру Олегу Соболю?

Собеседник пожал плечами:

– Ну, мы не собирали такую информацию… Хотя, как понимаете, это несложно узнать.

– Узнайте. Вообще узнайте побольше… – она посмотрела на собеседника, – побольше. Понимаете?

Тот кивнул:

– Только о нем?

– Пока да. Прямо сказать, я просто не вижу альтернативы Лэд Клауд. Все остальное, на что можно рассчитывать – или совсем мелочевка, или станет рентабельным через сто лет, или принадлежит целой куче людей, которые, к тому же, должны кучу денег… так что вообще не понятно, с кем там говорить… – она посмотрела куда-то, где было нечто, не видимое собеседнику, и снова усмехнулась, – «Only Lonely Skunks»! Это ж надо было придумать!

Чили, июль 2005: как попасть в свою ловушку

Пока лыжный подъемник вез его до верхней станции, господин Соболь смотрел на постепенно раскрывающуюся вокруг панораму Анд и размышлял о сущности денег.

Деньги – думал он – выполняют функции официальные и неофициальные. И есть среди неофициальных одна, которая если не важней, то уж точно приятнее всех остальных. Эта функция денег – менять мир по усмотрению их обладателя.

Например, для большинства жителей Европы и Северной Америки зима давно кончилась. Подмосковные лыжные районы, как обычно, остановили подъемники тридцать первого марта. В Хибинах, что на Кольском полуострове, в Альпах – где повыше, кое-где в Сибири и Скандинавии каталка шла до начала мая. В Штатах она продолжалась до самого лета в окрестностях Солт-Лейк-Сити; как-то один лыжник рассказал ему, что катался над Солтом на День независимости.

Но сейчас в Северном полушарии лето настало везде.

Правда, на высокогорных ледниках в Альпах зима или почти-что-зима длиться почти постоянно, с небольшими перерывами. И кататься на лыжах там можно практически круглый год. Но альпийские ледники летом – это совсем не то, что Анды зимой. И если у вас есть деньги на то, чтобы летать из северного полушария в южное, зима для вас длится столько, сколько вы сами хотите. И, соответственно, лето тоже подчиняется не законам природы, а исключительно вашим желаниям.

Соболь еще в подмосковном дачном детстве знал, что приход лета сам по себе способен сделать его счастливым. Но когда он стал кататься на горных лыжах то заметил, что лыжи начинают интересовать его именно в середине лета, когда кажется, что лето длится почти вечно, и начинает хотеться чего-то другого. Именно тогда начинался для него новый лыжный сезон.

Он выбирал рейс, который прибывал в Сантьяго рано утром, брал такси и прямо из аэропорта отправлялся в Валле Невадо, большой лыжный район километрах в шестидесяти от Сантьяго. Надо сказать, что господин Соболь осознанно и пунктуально культивировал радиофобию, и старался не задерживаться на большой высоте, когда время приближалось к полудню и солнечная радиация заметно возрастала по сравнению с уровнем, привычным жителям равнин. Посему он катался часа два или три, а потом спускался в Сантьяго и ложился спать.

Так повторялось еще день или два, а потом ночным рейсом он улетал обратно – в Москву, в Сан-Франциско, где часто бывал по бизнес-делам, или куда-то еще. Поскольку господин Соболь был инвестором, а не наемным работником, он нередко мог предпринимать такие экскурсии не в выходные, а тогда, когда в горах над Сантьяго хорошая погода и хороший снег. И заодно, минимум лыжников на трассах.

Надо сказать, в Чили ему нравилось. По крайней мере, когда хотелось забыть о делах. Чилийцы олицетворяли релакс. Чилийское время текло неопределенно медленно; вся сущность жизни состояла в его плавном течении, не ускоряемом никакими определенными целями. Маньяна, амиго!.. Да, отдыхалось тут хорошо. Он даже выучил испанский, и весьма бойко болтал на том, что используется в районе Сантьяго.