Летел микроавтобус, летели мимо чужие дома, фонари, вывески, летела маленькая желтая луна над холмами, летела из динамиков дикая, для ушей Андрея, арабская музыка и очень хотелось ему в тот миг улететь куда-нибудь. Улететь от невероятного этого чужого города, так перегруженного историей, что это ощущалось прямо физически. От этих людей, от арабов, языка которых он, естественно, не понимал. Вот они сидят рядом и, вроде, улыбаются ему, но улыбки-то ведь фальшивые! С чего бы им ему улыбаться?

И улыбки местных евреев уже были понятны ему. Это ж здорово, что приехали люди, которые сейчас возьмут на себя всю тяжелую, тупую и низкооплачиваемую работу, которую раньше выполняли арабы! Они ж замечательные, такие, перепугано-покорные и, в отличие от арабов, без ножей за спиной…

– Ну да, все так. А как ты хотел? – спросил Андрей сам себя. Он, в общем-то, уже и не особенно помнил, чего он там когда-то хотел, там, в бесконечно далекой Москве, когда-то бесконечно давно. На самом деле, всего-то пару месяцев назад.

И понеслись дни, похожие один на другой, как две капли воды. Он просыпался утром, отводил Ваньку в сад. Шел в ульпан. Дремал там несколько часов, все меньше понимая, зачем вообще туда ходить. Возвращался домой. Обедал с Леной и отправлялся в «Рамаду». Возвращался за полночь, ужинал и падал спать. Утром все повторялось.

Выходных практически не было. То есть, в графике значился один выходной, но за день до него, как правило, подходил Наджати, и говорил тоном, не допускающим возражений: «Парень! Завтра ты работаешь!» Кроме того, почти каждый день были дополнительные часы.

Он научился работать не хуже арабов. Он был у начальства на хорошем счету.

Работая в гостинице, он начал говорить на иврите. Произошло то, чего не происходило в ульпане, знания из пассива стали превращаться в актив.

За первый месяц, с работой без выходных и дополнительными часами, он заработал не две тысячи, а почти три. Они с Леной купили стиральную машину. Итальянскую. О таком аппарате в Москве никто и мечтать не мог! Но дело в том, что сравнивали-то они уже не с Москвой.

Сместилась точка отсчета, и Андрей отчетливо понимал, что здесь они не бедные даже, они нищие! С этим надо было что-то делать. Но что?

Шел к концу октябрь месяц, а в Иерусалиме стояла все та же бесконечная жара, казалось, лето даже и не думает заканчиваться. Как-то, вернувшись с работы, Андрей застал в гостях Сергея. Тот специально пришел ночью, к его возвращению. Пришел поговорить.

– На Альфаси находиться невозможно – сказал он – приехала царица Тамара.

Андрей отлично знал кто такая царица Тамара. Это была мать Виктора. Царица Тамара была персонажем весьма неоднозначным. Тогда ей было пятьдесят с небольшим. Это была избалованная, капризная дама. В молодости она была красивой, несколько раз была замужем, занималась преимущественно собой, а сын ее, Виктор, находился в основном на попечении бабушки.

Царица Тамара некогда действительно была красива. На стенах ее московской квартиры висели замечательные фотографии царицы, сделанные профессиональным фотографом, ее другом, и портреты, написанные довольно известным художником, также ее другом.

Царица Тамара закончила когда-то энергетический институт и всю жизнь числилась инженером в какой-то московской конторе, но там она именно числилась. Ее пылкой, жадной до денег и вообще жизни натуре, плохо подходило поприще советского инженера. Энергии у нее было на двоих, и она занималась коммерцией, насколько это было возможно в условиях советского общества.

У нее была дача в Кратово и она летом сдавала ее дачникам, поделив на несколько отсеков. Она вязала в транспорте всякие шарфики-шапочки по заказам своих коллег, это тоже приносило какую-никакую денежку. На договорных началах она переводила с английского всякую техническую литературу, доставала и перепродавала билеты в театры и на концерты, одним словом, крутилась, как могла. При этом, она, как и подобает царственной особе, требовала к себе почтения, а с теми, кто отказывался видеть в ней государыню, обычно быстро ссорилась, причем поссорившись, заносила людей в черный список навсегда. Именно по этой причине у нее не заладились дела в Израиле.