Да и Серадж, брезгливо разглядывая пленника, разговор заводить не спешил. И что его маленькая нежная девочка нашла вот в этом… рыжем и мосластом? Кожа белая как у рыбы. Веснушки еще. Сложен парень, правда, и неплохо. Худой, но жилистый. Просто еще не успел мясом обрасти, слишком молод. Плечи широкие, руки крепкие. Безволосый, и это хорошо – Серадж считал, что излишняя волосатость у мужчин говорит о близком родстве с обезьяной.

На отца похож. А отец у него – мужчина весьма привлекательный, когда-то на него немало служанок заглядывались. Странно даже, что в дархановом дворце рыжеволосых малышей не бегает. И даже в Храме ни одной рыжей девчонки ни разу Серадж не встретил. Осторожен был Наран.

Ну, так он и не пытался к чужим женщинам руки тянуть, спал только с теми, кто был свободен.

И снова в груди Сераджа плеснулось глухое, черное раздражение. Он не хотел ненавидеть мальчишку, но и принять его не получалось.

– Где моя дочь, кох? – сдерживая злость, задал главный вопрос дархан.

Ингвар открыл серые, как пасмурное небо, глаза и удивленно взглянул на отца своей возлюбленной. В голове мелькнуло неуместное: ну что за павлин!

Одет дархан был весьма роскошно и очень ярко: в розовые шелковые шальвары и лазурный халат с золотой вышивкой. На груди – тяжелая золотая цепь с большим изумрудом, на каждом пальце – перстень. И даже в ушах блестели серьги. Даже кохтские женщины на свадьбу на себя столько украшений не надевают!

– А где ваша дочь, господин?

– Я у тебя спрашиваю, кох!

– А откуда мне знать? Я только утром приплыл, я ее еще не видел, – Ингвар поморщился, отлипая от отвратительно влажной стены. Пара дней в этой камере – и он сгниет заживо. А может, так и задумано?

– Не лги мне! – Серадж уставился на юношу с такой злобой, что тот невольно поежился и наконец догадался: что-то тут нечисто.

– Я не лгу, – спокойно и тихо ответил Ингвар, изо всех сил желая сейчас быть похожим на отца. – Я ничего не успел сделать. Меня схватили, едва я сошел с корабля. Так что с Ситарой?

– Твоих рук дело? – на пол у ног юноши упала скомканная записка. Он поднял ее, развернул и удивленно вскинул рыжие брови.

– Нет. Я этого не писал. Но тот, кто писал, хорошо меня знает.

И поскольку Серадж молчал, добавил:

– Ищите шпиона среди вашей прислуги, дархан.

Дархан все это прекрасно знал и сам. Но насколько было бы проще выставить виноватым Ингвара! Вот только дочь этим не вернуть. И, тяжело вздыхая, он признавал поражение:

– А что, если я прикажу тебя пытать?

– Время зря потеряете, – прямо смотрел ему в глаза рыжий нахал. Нет, ну как же он похож на отца! – Ничего толкового я вам не скажу, потому что и в самом деле не знаю. Ну, может выдумаю что-то, если у вас палач хорош. Но вряд ли это поможет в поисках Ситары. Давно она пропала?

– Вчера ночью, – поджал губы дархан.

– И вы так спокойно об этом говорите? – вот теперь от равнодушия Ингвара не осталось и следа. Он вскочил на ноги, сжимая кулаки. – Ищите ее! Отправьте лучших своих собак по следу! Допросите всех служанок! Быть может, ее еще не увезли из Танорма!

Долгий пристальный взгляд коха не смутил. Он и сам умел вот так вот глядеть. Неизвестно еще, за кем больше правды. Да, Ингвар хотел Ситару украсть! Но это лишь потому, что им не разрешали быть вместе! А зла он ей не причинил бы никогда, и потом, взяв ее в жены, непременно попытался бы наладить отношения с дарханом. А Серадж, который дочь должен был охранять, не уберег свое сокровище!

– Вы мне должны, – заявил Ингвар. – По вашей вине она исчезла!

Дархан по-настоящему удивился. Во-первых, таким тоном с ним осмеливалась разговаривать только дочь. Во-вторых – и хватило же наглости!