И мне свалился такой подарочек – мурашки, вой, крик, плач, стенанья, какие-то жаркие печи возле меня, пляски, танцы – встаньте в круг! Понеслось!
Кто-то был за меня. Кто-то против. Кто-то сочувствовал. Кто-то понимал. Кто-то кивал. Враги посыпались, как новогодние подарки. Первая моя реакция – гнев. Вторая принятие. Третья – жалость и любовь.
Но я не стану выдёргивать контекст из контекста, не стану писать пародии, коверкать чужие тексты, выдавая их за скоморошьи, полу-психушные, бездарные. Ни за что не унижусь до этого! Хотя Имма мои тексты начала коверкать, как хотела, видимо, от этого ей становилось легче. Так сложился целый роман-пародия на меня, целый тяжёлый, чёрный, огроменный романище. Наверно, человек так лечился. Пил снадобье. Гуляй гулевань! То ли любовь, то ли ненависть-обожание. То ли поиск истин. Истин, коих нет! Ибо лишь она чуяла мою вторичность, мою несвежесть, мою неспособность, моё обезьянничание. Лишь она принюхивалась, как лиса к трупу, вырывала куски из моего тела и выла, стенала. Но куски тут же, как по мановение волшебной палочки прирастали. Бальзамировались. Я брала свои ветки-светки и переписывала их, оттачивала. Переосмысливала. Доводила до кондиции. Всегда полезно на себя взглянуть со стороны. Если бы я действительно была некой женщиной с психикой обезьянки, то меня бы это убило. Но литература – дело моей жизни, я ей посвятила всю себя и более мне ничего не интересно, хотя я могу шить, вязать, прясть, мастерить, вбивать гвозди в вагонку, красиво украшать дом, нянчить детей, варить вкусные щи, выпекать пирожки, писать статьи… и много ещё чего. Ибо наши русские женщины – белошвейки, пряхи, кухарки, блогерши!
Сначала я подумала: это заказ! Заказ – меня очернить. Выставить дурой. Растоптать. Я даже видела, как передавались деньги. Мы сидели за столом в кафе. И к Имме подошёл мужчина, сказав: «ты всё правильно сделала, а теперь хватит…» И я знала – за что ей заплатили: как раз шёл передел АКК. Перехват собственности, недвижимости. А я, как назло, встала на сторону второго АКК. Но и это утихло постепенно, после 23 февраля позапрошлого года мир изменился. Точней не мир. А проще – всё изменилось.
Когда придёт долгожданный миг радости, звёздной прелести, когда добро победит зло, тогда наступит то самое благоденствие! Но до него ещё далеко, как до Марса, как до Китая!
Но я перешла дорогу высокопоставленным чиновникам, дядям, правящим меценатикам, спонсорам. Вообще, у меня такая натура – защищать бедствующих, слабых. Если драться, то за них. Вот с детства такая я…
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
Сказать, что я ощутила себя как в штрафбате – это ничего не сказать!
Скорее всего, я оказалась в одиночной камере. Меня ожидал приговор. А друзья приходили и утешали:
– И Лермонтова тоже упрекали во вторичности…
– И тебе, Ветка, тоже подражают…
– Тебя тоже копируют…
А Горацио мне даже подсунул статью, глянь, что пишут про твою подружайку!
Статья была разгромная. Называлась…
Но сначала скажу, что я лично ничего плохого не думала об этом тектоническом сказании. Человек старался. Человек так видит. Сказать, что статья заказная, тоже не могу. Ибо кому надо было – заказывать? Статья – чёрный пиар? Но любой пиар в наше время дорогого стоит. Ибо распиаренный писатель – всё равно хорош, да и кто эти статьи читает, кому надо?
Но дело в том, что у И. Мелы взят сюжет на христианскую тему, библейскую. Сюжет очень больной, очень насыщенный. Для верующих и их чувств – острая тема. И здесь либо хорошо, либо прекрасно. Многие приходят паломниками к этой святой. Она из разряда – лечебных. И сама святая многострадалица. Здесь надо очень-очень острожной быть. Святая, ибо Андрей. Такая боль неутешная. Такая соболезнованность. Такая глубина и вечность.