Это же та-а-ак скучно!

Быть таким правильным и жить по расписанию, лишая себя свободы.

Мне его искренне жаль.

Усманов никогда не улыбается. Я ни разу не видела его искренней улыбки. Он несчастлив. Потому что весь в заботах.

Давид просто прячется за маской успешного человека.

— Я же испачкаюсь, — морщится.

— И что? В вашей гардеробной тысяча костюмов, а вам одного что ли жалко?

Он опять улыбается.

И опять улыбка искренняя…

Аж сердце пропускает удар.

Удивляюсь, разинув рот.

Его улыбка… это для меня что-то новое, как будто я увидел пришельца и узнала, что во вселенной мы не одиноки.

— Вот настырная девчонка, — скрипя зубами, Усманов всё же стаскивает с себя пиджак, недовольно принимаясь закатывать рукава темно-синей брендовой рубашки.

Я торжествующе растягиваю губы в широкой улыбке.

И правда становится очень даже весло. Сейчас я с миллиардером, таким далеким от простого мира человеком, буду лепить пирожки.

С ума сойти! Наконец-то я почувствовала заветное тепло в области грудной клетки — моё настроение улучшилось.

— Фартук не забудьте, — бросаю ему в руки еще один фартук, который позаимствовала в кухонном шкафу.

Желтый с голубыми цветочками.

Вижу много эмоций, бушующих на стальном лице магната, словно он невероятным усилием воли заставляет надеть на себя этот милый фартук.

— О, а вам идет! — хихикаю.

— Смеешься надо мной? — устрашающе выгибает бровь.

— Нет, конечно! Это просто комплимент, правда. Давайте приступим, сейчас покажу, как нужно правильно лепить. С помощью стакана делаем кружочек, а потом в него начинку вкладываем, — наглядно объясняю я, демонстрируя свои умения на практике. — Этому меня бабушка научила, но как оказалось, я стала готовить лучше нее.

— Тот момент, когда ученик превзошел своего учителя.

— Что-то вроде того, — пожимаю плечами.

Наше так называемое обучение началось.

Давид старается, но пока что у него все валится из рук. Он весь испачкался мукой и измазался тестом.

Я стараюсь держать себя в руках, но мне жутко хочется смеяться.

И не думаю хохотать!

Ведь этот мужчина слишком злопамятный и чувствительный… Запомнит издевку, будет до самой смерти мстить и припоминать. Не дай боже его разозлить.

— Пробуйте, теперь ваша очередь, — снова прошу его.

— Как-то криво получается.

— Ну, ну! Вы же целеустремленный. Вы такие сделки сумасшедшие поворачиваете, а тут пирожок слепить не можете.

— Стряпня просто не мое, — плюется, тряхнув руками.

— Чушь! Если очень сильно захотеть, всему можно научиться.

Я осмеливаюсь накрыть его руки своими. Теперь я ими управляю, показывая, как надо делать. Мы лепим вместе один пирожок на двоих.

Наши пальцы соприкасаются… по коже пробегают электрические импульсы, так, что волоски на руках встают дыбом.

— Хм, а ты интересно мыслишь… Ты ведь в колледже медицинском училась. Явно не твое место. Надо было выше планку брать. Институт, университет.

— Верно. К сожалению, на обучение в институте денег не хватило, — грустно вздыхаю, отправляя ещё один будущий пирожок на противень.

— Я бы на твоем месте поступил бы в университет и задумался о своем будущем. Мытье полов — явно не твое.

— Но у меня… — запинаюсь.

Хочу договорить, что у меня нет средств, но потом резко кусаю кончик языка.

Теперь по идее средства есть. Но он ведь много не знает. Будет лучше, если наш инцидент с сестрой останется тайной.

Первая порция пирожков готова. Я вынимаю один и стужу его.

— Попробуйте, этот — ваш.

— Руки в тесте, — хмыкает ворчун.

Тогда я просто подношу пирожок к его рту и… кормлю миллиардера из своих рук.

— Только осторожней кусайте, еще горячий, — шепчу, дую на пирожок.

И случайно дую на губы мужчины…