Что?
Нахлебница?
Я… я н-нахлебница?
Я всего лишь хотела защитить сестру.
Это несправедливо.
Теперь меня еще и обвинили в том, что я корыстная низкая душонка.
Миллиардер расхаживает по комнате с искаженным от злости лицом, отсчитывая меня словно грязного, навозного жука, за то, что тот просто таким родился, и он не выбирал, кем ему быть! И смотрит так пренебрежительно, что хочется провалится сквозь пол, лишь бы не видеть его дьявольских глаз.
— Можем разорвать контракт! Прямо сейчас! Хочешь?
Хочу, но как я деньги верну?
У меня нет ни копейки, а сумма там баснословная. К тому же Кира сказала, что деньги ушли на откуп от бандитов и на завершение строительства дома.
— Найду другую, тем более, претенденток хватает, любая была бы счастлива подарить мне наследника! Ты какая-то особенная, что ли? Исключение из правил? Не встречал ещё ни одну женщину, которая бы меня не хотела… Которая бы смотрела на меня так презренно, как ты сейчас!
Достаточно.
Мой подбородок задрожал, я больше не смогла контролировать боль. Рваный всхлип вырвался наружу. Ноги подкосились, я просто осела на полу, задрожав, накрыв лицо ладошками, и расплакалась.
У меня случился нервный срыв.
Мир погрузился в темноту...
***
— Аня!
— Аня!
Легкие шлепки по щекам.
— Не засыпай… На меня смотри! На меня...
Лицо окатывает прохладной водой, я немного прихожу в себя.
Вижу обеспокоенное лицо Давида. Он жадно прижимает меня к себе и умывает лицо прохладной водой, стоя напротив раковины.
— Ну, пришла в себя?
Берет мои бледные щеки в свои горячие ладони и всматривается в лицо. Я лишь ошарашенно киваю. Пытаюсь вспомнить, что было несколько минут назад.
Память постепенно возвращается, отзываясь короткими вспышками темноты в газах и ноющей головной болью.
— Что с-случилось? — язык к нёбу прилипает.
— Ты на полминуты потеряла сознание… Ты меня напугала, — с тяжелым вздохом шепчет мужчина и внезапно прижимает меня к груди.
— Вы… в-вы просто очень громко кричали, — всхлипываю, наконец, вспоминая тот ужас.
Давид был не похож на себя. Вообще даже не был похож на человека. Кажется, я его недооценила. Он может быть страшнее, чем я себе представляла.
— Я п-просто, наверное... испугалась.
Ощущаю вибрации, проходящие по его сильному, твердому телу, догадываюсь, что Давид сжал челюсть. Весь напрягся. Похоже сердится, что перегнул палку.
Понимаю, может, у него тоже выдался тяжелый день…
— Ладно, идем.
Придерживая меня за талию, мужчина выходит из ванной комнаты, ведет меня к постели.
— Врача вызвать?
— Нет, не стоит. Мне уже лучше.
— Ты уверена?
— Да.
Усадив меня на диван, вытаскивает телефон из кармана, набирает чей-то номер.
— Ирина, отмени на сегодня все встречи, — коротко и грозно чеканит, быстро сбрасывает вызов. — Ну что, чем ты бы хотела заняться?
Что?
Растерянно хлопаю глазами, сжимая кулачки на коленях.
— Ну, говори, куда ты там хотела? Увидеться с подругой, прошвырнуться по магазинам? Бабушку проведать в доме престарелых?
Он серьезно?
Неужели…
Наверно сейчас град размером с вишню повалит. Интересная перемена в настроении черствого робота.
— Да... Мне ничего не н-нужно, — шмыгаю носом, — ни ресторанов, ни дорогих платьев… Я просто хочу увидеться с бабушкой, хотя бы на полчаса.
— Собирайся, скоро выезжаем.
Давид намеревается покинуть комнату, дождаться меня внизу.
Но я по инерции хватаю его за манжет рубашки, вспоминая о самом важном.
— Пирожки.
— Что? — морщит лоб.
— Без них нельзя… Это гостинцы, старички их очень любят.
— А, понял. Заедем по дороге в булочную…
— Нет, не пойдет! Мы должны сами их сделать. Своими руками! А вы мне в этом поможете.