__________________

«Смех, насмешка, шутка. Продолжение.

Есть люди настолько «сухие», что можно «вымачивать» их в шутках целыми днями, и ни одна из них не попадет им под их «толстую кожу».

Смех – неплохое начало для любого дела, и смехом же хорошо его заканчивать. Приступая к работе, кажется, такое невозможно, а если пошутим и начнем, то страха перед невозможностью избежим. И закончив дело с шуткой оглянемся: а мы боялись, сделали же и возрадуемся.

Важно не то, над чем человек может насмехаться и издеваться или в чем он сможет найти какой-либо недостаток, а то, что он может любить, ценить и принимать. В каждый момент нашей жизни мы должны отыскивать не то, что нас отделяет от других людей, а то, что у нас с ними общего. И шутки могут нам помочь.

Смех – это сила, которой бывает, вынуждены покоряться даже великие люди мира сего.

Смех – это солнце: оно прогоняет мрачную зиму с лиц человеческих.

И нет силы более разрушительной, чем умение представлять людей в смешном виде.

«Шутку, как и соль, должно употреблять с умеренностью», – говорил еще Пифагор.

От смеха недалеко до высмеивания. Шутить надо для того, чтобы совершать серьезные дела. Шутка помогает ослабить напряжение, поскольку она дает отдых.

Кто мешает нам, смеясь, говорить правду? Насмешка часто решает важные задачи лучше и сильнее, чем строго обличительная речь. И насмешки же оставляют в душе смертельные уколы, когда они основаны на правде.

Лучше дать повод к смеху легкому, чем к насмешкам.

Смех наносит сильный удар по порокам и грехам, когда они выставляются на всеобщее посмеяние. Порицание, осуждение даже – переносится легко, но насмешку далеко не так: никто не хочет быть смешным перед людьми.

Будем смеяться, не дожидаясь минуты, когда почувствуем себя счастливыми, чтобы возрадоваться, – иначе мы рискуем умереть, так ни разу и не засмеявшись».

_________________

«Да уж, – подумал Романыч. – Чему было радоваться коль жизнь всё била и била не ключом родника, а ключом гаечным!».

__________________

«Умение легко перейти от шутки к серьезному и от серьезного к шутке, – требует гораздо большего таланта, чем обыкновенно люди думают. Нередко шутка служит проводником такой истины, которая не достигла бы цели без её помощи.

В нечутком уме – не место шуткам. Если бы острое слово насмешек красило бы нас, оставляло следы, – мы бы все ходили перепачканные от позорных шуток: и про лицо наше, про носы и про уши торчащие, и про одежду и про фигуру, далекую от спортивных стандартов.

А также, кто чрезмерно чтит старину, становится в новое наше время – посмешищем.

Шутка дозволенная приятна, а уж какую кто стерпит – это зависит от способности терпеть. Кто от колкости выходит из себя, только повод дает вновь его кольнуть.

Насмешка, между тем, – это наиболее утонченный способ выставить недостатки другого человека. Но если вы направляете в чей-либо адрес остроту, вы должны быть готовы принять её и в свой адрес.

Шутка и смех. Человек тем и отличается от всех других созданий – способностью смеяться над собой. А этому тоже надо учиться. Мы смеемся, если кто-то другой задет – а нас заденут, то смеха в нас нет. И шутка объясненная – перестает быть шуткой. Насмешка – детище презрения, и хорошее испытание для самолюбия.

Что сделалось смешным, уже становится менее страшным и опасным. Как чашка кофе, налитая нам и преподнесенная с учтивостью – и наше самоуважение возрастает; точно так же, достаточно порою небольшой шутки перед разговором, чтобы сбить с нас большую спесь.

Есть шутки непонятные совсем и не всем понятные: как шутки философов такие умеренные, что их не отличишь от серьезного размышления.