– Есть немного.

– Гм, немного! Чуть ли не в полтора раза тяжелее стал, рубашки в плечах трещат. И всё от хорошего питания и повышенного настроения.

Я знал, что у них должен был родиться сын, и спросил:

– Сынишка как? Сколько уже настукало ему?

– Три месяца доходит. Растёт. Улыбается во весь ротик. Почти по килограмму ежемесячно прибавляет.

Речь зашла о Любушке, его дочери от первого брака, крайне неудачного, с женщиной, поведением своим напоминавшей опасную ядовитую змею.

Юрий посуровел лицом, задумался, глубоко вздохнул и сказал, что с дочкой он видится еженедельно и как может отучает её от дурных повадок, прививаемых матерью.

Он словно вжался головой в плечи, поднял свой стакан с вином и молча, без тоста, залпом осушил его. Пётр последовал примеру брата. В сущности, мадеру они употребляли вдвоём, я сделал лишь пару глотков для компании.

– А как, – спросил я, – поживает наш «друг» Арсений Владимирович Патрикеев, главный прокурор города? Слух прошёл, что его банковские счета за рубежом были заморожены.

Семь лет назад, спустя десять месяцев после моего и Петра побега с зоны, мы втроём решились вычистить сейф с бриллиантами, принадлежавшими сему высокому должностному лицу, стоимостью, как позже выяснилось, больше шести миллиардов рублей.

Тёмной дождливой ночью приехали на внедорожнике к посёлку Золотая Долина, где в своём двухэтажном особняке проживала мадам Басина, тёща Патрикеева, и где «притулился» сейф с обработанными камушками, и приступили к рисковому делу.

Пётр остался в машине неподалёку от автострады. А мы с Юрием прорезали дыру в стальной сетке, отгораживавшей посёлок от остального мира, и проникли на его территорию. Прошли незамеченными расстояние до одностороннего уличного порядка и, перемахнув через бетонный забор, стоявший вокруг приусадебного участка мадам, влезли в домостроение. Басина же эту ночь проводила у своего милого друга, что нам было хорошо известно, ибо мы заранее всё вызнали.

В одной из комнат особняка и находился стальной шкаф, заполненный изящными, красиво оформленными коробочками с брюликами, как бесцветными, чистой воды, так и фантазийными – розовыми, синими, зелёными и другими.

Юрий выполнял основную работу: вскрывал замки, дверные и сейфовые, а я был на подхвате.

У нас глаза на лоб полезли, когда мы увидели, каким огромным количеством драгоценностей набито несгораемое хранилище. Наших сумок едва хватило, чтобы погрузить всё это добро, и тяжесть была – руки обрывала.

Вышли из дома. Огляделись. Дождь так и лил не переставая. Перед тем как приступить к выполнению задуманного предприятия, Юрий отключил свет на подстанции, передававшей электроэнергию посёлку, и темень была – глаз коли.

Тем же путём перебрались через забор на улицу – и бегом к дороге, где метрах в ста от домов ждал Пётр за рулём.

Заскочили в машину, Пётр дал по газам, немного погодя свернул на грунтовку и погнал между полями.

Всё добытое спрятали в лесных схронах возле деревеньки Салымовка. Ну и отметили на радостях удачно провёрнутый гешефт. Позже сокровища были переправлены в Москву, в хранилища центрального отделения банка «Трапезит».

Кража была не с бухты-барахты и не из-за наклонности к подобным опасным мероприятиям. Последним качеством мы ни в коей мере не страдали. И на это дело пошли лишь после всесторонних многодневных обсуждений, сопряжённых с тщательной подготовкой.

Главным же нашим двигателем была месть прокурору за его ложные обвинения, по которым нас с Петром посадили на длительные сроки.

– У Арсения Владимировича в плане накопления денежных средств всё замечательно; пожалуй, даже лучше прежнего, – ответил Пётр. – Высокая прокурорская должность предоставляет ему мощнейшие источники для умножения капиталов, и он использует их со всё большим размахом. Прогресс у него в сём отношении поистине удивительный, что мне хорошо известно. По банковской линии у меня есть возможности отслеживать движение его финансов, и время от времени я это делаю.