Собрал пожитков в узелок,
С собой в путь долгий поволок
Лиловый лотос
На закате случайно сбросивший цветок.
Утихла жизни кутерьма,
Пришел Мороз, и с ним Зима.
Сей сон цветка холодным был,
Он по страницам жизни выл.
Подобно волку на горе,
Холодной ночью при луне,
По форме вытянув хребет,
Встряхнул загривка седину,
Сглотнув обильную слюну,
Тянул плач смерти в глубину
Взяв в собеседницы луну.
Листал с тоской прожитый путь,
Что не убавить, ни отнять,
И некого винить, пенять…,
Но, память жжет, не поменять,
Сил нет совсем, иссяк,
Хватило б песню отстоять,
Последним мигом просиять,
И, все, что было – потерять,
Приняв итог, уйти в чертог
Иных просторов и миров,
Где дух без плоти и оков
Парит в пучине облаков
Среди галактик и комет
На протяженье долгих лет.
Смотрел в последний раз, вздыхал:
«Устал, устал…, я жить устал…».
Мир угасал, как бабье лето сентября,
Как ремесло изжившее себя.
Да, он устал, и сбросил цвет
В пучину, бездну долгих лет,
Как будто с плеч стряхнул жакет.
Окончено! Закрыт сюжет!
Снег шел и шел густой,
Звучала панихида с небес,
Несла на веси эту весть:
Что на закате был итог,
И лотос сбросивший цветок,
Навеки погребен,
Что бренный мир покинув он,
Погружен в одинокий сон,
И от того, метут снега,
Бушует черная пурга, скорбит,
Ведь сердце женское разбитое болит.
И снег, как будто порох белый,
Взорвался бросив в небо стрелы,
Они, осыпавшись с небес,
Упали в чистый зимний лес.
О тех уколов, всё стонало,
Земля ходила ходуном, дрожала.
И вот, на длинном черенке,
Оставшемся торчать из вод,
Бутон сиреневый дрожит
И новых листьев бухнет плод,
Как выползень из чешуи
Переодевшейся змеи.
Мир новый ярок, свеж и смел,
Он чистый, словно белый мел.
Укрылась ватманом земля,
Мир начинается – с меня!
На поле белом, словно кровь из лона
Лежали листья старого цветка,
Застывшие навек глубоким сном,
А рядом, ярким росчерком сирени
Зрел фиолетовый бутон!
Он лепестки лиловые раскрыл,
И свет златой на мир пролил,
Украсив путь в чертог спасенья,
Пришло Святое Воскресенье!
Мир обозначен новой датой,
Назад дорога заперта,
Все, от креста и до креста.
Пришел на землю Новый Крест.
И, словно кольцами железного байдана
Подернулся нагорный склон.
В кольчуге рыцарских доспехов
Теперь вовек окутан он.
Шлем нахлобучил на макушку,
В забрало глаз один глядит,
И с высоты вершины горной
Зимы обитель сторожит.
Копье по боку, наготове,
Стальной руды его оклад,
Стрела начищена златая,
Так, что погибнет любой гад.
Зима, на теплую одежку,
Ему на грудь приткнула брошку,
В ней словно в дорогой оправе,
Огнем большой рубин пылает,
Горит, сердечный самоцвет,
До жара пламени нагрет.
Горою богатырь идет,
И войско за собой ведет,
Шагами землю сотрясает,
Зима дорогу ему ткет,
И сразу под ноги бросает.
С горою рядом, сшит тулупчик,
Тепло в нем спрятан мальчик – чукча.
Бежит, ногами поспешает,
Да, разве ж кто им помешает?
Спокойно ей, лишь чуть вздыхает,
Плетет сугробы, вышивает,
Мотив нехитрый затянула
Тихонечко себе под нос,
Мурчит, мяучит словно кошка,
Что спрятала под лапой нос,
Крещенский чувствуя Мороз.
Стада оленей волокли в повозках белые яранги,
Полозья нарт впивались в снег,
Тянули тяжкие вязанки,
Качались сани на волне изогнутой дуги,
Как будто плыли по теченью
Реки могучей – челноки.
Копыта семенили бег,
Мелькала плеть и сыпал снег.
Рога оленей зацепили кусочки ватного жабо,
И выдрав клочья облаков, порвали небо,
Пролился цвет в прорехи те,
Все засияло в темноте
Волной безумной перелива света.
И новый мир весь засиял,
Мгновением окрашен стал
В чарующие всполохи рассвета.
Звезда одна поднялась ввысь,
Светанье!
Даже днем теперь – денницей,
И вспыхнула раскинув в небосвод
Лучистые дисперсии зарницы.
День 1 от рождения Мороза – настал!