И боль, и ненависть, и гнев текут по венам, точно ртуть.
И вместе с тем корвет плывёт. (Теперь со дна, а не на дно).
Чем больше я желаю спать, тем меньше я могу уснуть…
22.04.24.
ПОИСК СЕБЯ
Сколько дней, сколько зим, сколько чувства
Я потратил на поиск себя?
Мне во снах говорил Заратустра:
«Изнутри тебя выест змея!»
Так и вышло! Луна встала дыбом,
И кромешная синь разлеглась
В небесах над густеющим дымом,
Обнажая забытую страсть.
Дни летели, рассвет повторялся,
Как закат, полнолуние и сон.
Я в своей же тоске растворялся,
Пока мир за разбитым окном
Бесподобно горел и с надеждой
Ширму времени приоткрывал.
Оказалось, душа была смежной
С лёгким ветром, что я не догнал,
И с людьми, поведавшими чудо…
Если жизнь – ядовитый родник,
Дай мне яд! Я всё выпью и буду
Твой счастливый, послушный старик.
Сколько дней, сколько зим, сколько чувства
Грунт впитал, но не вырастил почв?
Снова снится в тиши Заратустра.
Он молчит; растекается ночь.
15.04.23.
CABIN FEVER
Дым сигарет, ворошащий молочного пара
Образ, мешается с коклюшем и азотом.
Хочется спать, но весь сор головы-навара
Сам себя не сметёт по пчелиным сотам!
Гидра ещё молодой корневой системы
Слышишь, приказы наследует: «По местам!»
Ночью мне грезится, будто четырёхстенный
Короб пытается схлопнуться, как звезда.
Рациональная очень, пронзительно-нежная,
Гордая клякса и не миловидный серп.
Крайне высокая, точная, ненадежная
Мачта пальбы в Антарктиде венков и верб.
То ли баллисты надзора ввергают в сепсис,
То ли налог подоходный на радость с чудом.
Воздух тягуч, ранний месяц целует Мемфис,
В холод врезаясь, как в уголь, алмазным буром.
Я, как усопший карманник-канатоходец,
Ловко мусс выпивший и обтекаемость ветром,
Где утомляются трупы – гляди в колодец —
Через потоки, каналы, хрусталь, уретру.
Крепко кадык одиночества держит привязь,
Отрок сомнения бродит по чёрной спальне.
Ночью мне грезится, будто я предал мир весь,
Раненных сжёг, остальных утопил в купальне.
Где-то на дне услаждаются оцелоты
Мясом, гниющим под рубленным фаршем астры.
В урнах молчат стеклотары, вершки, синоды,
Ватники глины, залитые в алебастре.
Мимо меня проплывают кареты силы —
Камни приходов на кривде: «Сними обиды».
Там, за туманами: гарпии и блезиры,
Меч Геспериды в щите из Семирамиды…
Молча лежу с растворённой во сне зеницей,
Делся куда-то мелатонин-фарватер.
Эта заря прикрывается плащаницей,
Эта молчащая комната – Альма-матер.
Мысли мелькают кассетами монгольфьера,
Жутко лавирует данности середина.
Ночью мне грезится, будто из шифоньера
Вор вылезает с инъекцией новокаина.
Дым сигаретный ласкает пределы лёгких.
Больше не хочется громко кутить и лаять.
Тело прибито гвоздями и на треноге
Грифелем карандаша нагревает память.
В Библии спрятаться ль, в пропасти ли нагана?
Тело трясёт, лоб горит, дым очей во флюсе.
Ночью мне грезится, будто в окне туманном
Знак посылает (мол, спи ты!) Христос Иисусе…
31.03.24.
ДВОЙСТВЕННОСТЬ
Есть мира два: один с тобой,
Другой без лжи. Он, как блесна.
Киндзмараули хапнув, гой,
Волочишь в сумраке чресла.
С холодной почвы, мать твою,
Я искренность беру в кредит,
Целую, жажду и храню
Тебя, как смуглую Лилит.
Особенно, когда я пьян,
Не следую напевам труб.
Мне б лучше, право, с болью ран
Глядеть на милость алых губ.
А то устанешь – что не клёв,
То пир, банкетные столы…
Есть мира два: в одном я мёртв,
В другом – чураюсь красоты
Твоей. Не чуждо ль верениц
Столпы слагать из метастаз?
Ну будь блудницей из блудниц,
А чувства сбереги на Спас.
Прекрасный волчий клык – враньё.
Он обручем порвал мне грудь.
Позволь же, диво, и твоё
Палашом сердце полоснуть.
22.03.25.
ПРЕВОСХОДСТВО
Самонавязанная гордость,
Самонавязанная слава.