– Ты подумала…

– Ладно, ладно!

Может, мне нечего было опасаться. Теперь я знаю, что человек в черном был всего лишь чокнутым священником, поэтому со вторым сном все должно пройти гладко.

На одном выдохе я выпалила все, что помнила:

– Я была в какой-то пустой комнате. Стены белые, до середины обшитые темным деревом. В другом конце – две глубокие ниши, в обеих – по человеку. На одном – белый хабит[2], на другом – кроваво-красный. Они стоят молча, натянув капюшоны так, что лиц не разглядеть: даже никаких расплывчатых пятен. В руках у обоих по мечу, острием в пол. Между ними стоит тот, в черном. Я пытаюсь подойти к человеку в белом, но, сколько бы шагов ни делала, он остается на том же расстоянии, а затем и вовсе растворяется в воздухе. Я оборачиваюсь и вижу стол, за которым сидит кто-то… вроде священника. С такой странной красной шапкой на голове.

– Кардинальской шапкой?

– Откуда мне знать? Да и какая разница?

Осталось четыре минуты. Я набираю побольше воздуха в легкие, как будто собираюсь нырять в глубину.

– Я спрашиваю у этого человека в шапке: «Зачем меня сюда привели?» Но он ничего не отвечает, только смотрит. Затем открывается дверь, и в комнату заходят еще два человека: один – в одежде священника, а другой – в каком-то странном кожаном костюме.

О боже. Я вдруг снова увидела их перед собой.

– У него… что-то в руках. Какие-то палки с веревками. Он говорит: «Этим мы выбьем из нее правду».

В эту секунду у меня возникло странное чувство, будто по спине пробежала крыса. Волосы на руках встали торчком, меня затрясло.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти больно врезались в ладони, но это не помогло – стало только страшнее. Руки налились свинцом, как будто меня парализовало.

Лейдеман подъехал на своем стуле поближе. Теперь он сидел прямо передо мной.

– Я бегу назад, – шепчу я. – К нишам, чтобы выхватить меч у одной из тех молчаливых фигур, хватаю за рукав, он мокрый, в воздухе стоит какой-то отвратительных запах, от которого меня тошнит. И тут я замечаю, что стою в луже крови. Надеясь на чью-нибудь помощь, я оглядываюсь по сторонам и вдруг вижу какую-то женщину. Она стоит на коленях и молится. «Мама! – кричу я. – Помоги мне! Помоги мне, прошу!» Я протягиваю к ней руки, а она уменьшается и уменьшается. А затем… – Мне пришлось несколько раз сглотнуть слюну, прежде чем я смогла продолжить. – А затем вместо нее появляется жаба. Мерзкая коричневая жаба, усыпанная бородавками, и тут я слышу голос…

– Голос? Чей? Того мужчины за столом?

– Нет, жабы. Она говорит: «Все будет хорошо, Майте».

– Майте?.. – удивленно повторяет Вард.

Я киваю:

– Да, Майте. – Глаза начинает щипать от слез. Я беру платок и шепчу, не глядя на Варда: – Самое странное, что… что я ни на секунду не сомневалась: Майте – это я.

Тушь наверняка уже растеклась по всему лицу, но на этот раз мне почему-то было все равно. Я посмотрела на Варда, который сидел настолько близко, что я чувствовала запах его шампуня, и процедила:

– Убедились, что внутри кто-то есть?

Три дня спустя я отправила ему такое письмо: «Здравствуйте, Вард! У меня диссоциативное расстройство личности? Или шизофрения? Очень жду ответа».

На следующее утро я получила ответ. Отправленный в полвторого ночи. Неужели Лейдеман за меня беспокоится? И поэтому не мог уснуть?

«Дорогая Одри, – писал он, – я не любитель наклеивать ярлыки. Они используются для классификации и упорядочивания невероятного богатства человеческого разума, но на самом деле никак не помогают. Давай сначала узнаем поподробнее, что именно происходит. С уважением, Вард».

– Майте – это баскское имя, – сообщила я в четверг, усевшись в свое белое кресло. – Я в интернете нашла.