Лейдеман подошел ко мне.

– Может быть, станет легче, если ты расскажешь, что слышишь?

– Так много ненависти… – прошептала я.

Лейдеман взял меня за руки и осторожно отвел их от ушей.

– Одри, здесь ты в безопасности. Попробуй. То, что ты говоришь вслух, зачастую не так страшно, как то, что ты слышишь.

– Клянусь служить Священной канцелярии.

Это мой голос?

Откуда я вообще это взяла?

Очевидно, Вард удивился не меньше моего.

– Ты клянешься… служить Священной канцелярии?

В ту же секунду я вспомнила следующие слова. С закрытыми глазами я прошептала:

– Он говорит: «Совершаются грехи против церкви. Мусульмане, протестанты, евреи – все они грешники. Их следует строго наказать. А мы, именно мы должны поймать всех, кто сходит с верного пути».

Я сжалась. Опять эта боль в лодыжке и давящее чувство в груди. Та же вонь, от которой тянет блевать. И снова слова сами полились наружу. Из моего рта вылетали фразы, которые сочинила не я, мне такое никогда в жизни не выдумать.

– Да будут прокляты люди со сверхъестественными способностями, ибо самое гнусное и самое распространенное преступление – это колдовство. Да будут прокляты те, кто заключил сделку с дьяволом. Те, кто оскверняет святое распятие или издевается над ним. Те, кто подвергает сомнениям правила веры. Те, кто занимается астрологией или предсказывает будущее по картам.

Когда я закончила, последние слова все еще звенели у меня в голове, но затем наконец утихли. Они словно испарились, и даже если бы я захотела их повторить, у меня бы ничего не вышло.

Я посмотрела на Варда. «Пожалуйста, помоги мне», – так и хотелось сказать, но я не могла произнести ни слова. Как будто мои губы, мой язык мне не принадлежали.

– Спокойно, Одри, – сказал Вард. – Все будет хорошо. Здесь ты в безопасности.

Мне послышалось, или в его голосе промелькнуло сомнение?

Желтый стикер прилип к рукаву. Я отлепила его и начала то складывать пополам, то снова разворачивать. Складывала и разглаживала. Подумала, что так он может порваться, но мне было все равно. Я уже давно запомнила мейл. Постепенно в голове прояснялось.

– А ведь и правда помогло, – сказала я.

– Да?

– Ага. Тот черный ворон… Это всего лишь какой-то священник-фанатик. Фундаменталист. Мне… мне всегда казалось, что это дьявол. Но дьявол же не может войти в церковь. Так? Если уж и есть какое-то место, где ему нельзя находиться, так это церковь.

Я взглянула на таймер. У нас оставалось еще пятнадцать минут. А мне уже так хотелось выбежать на улицу, погреться на солнышке. Ведь я наконец-то осознала: это не дьявол – и почувствовала себя совершенно свободной.

– Задержись еще ненадолго, Одри, – остановил меня Вард.

Я нехотя послушалась.

– Он меня пугал все это время, – сказала я. – Этот человек в черном. Но теперь я знаю, что это не дьявол… Теперь все наладится. Так что, может, я просто…

«Спокойно уйду и больше никогда сюда не вернусь?» – хотела продолжить я, но Лейдеман меня опередил.

– А твои слова о вере, о ереси… Это тебе Анна такое говорила?

– Разумеется, нет. Она сумасшедшая, конечно, но не настолько.

Цок-цок. Судя по всему, он не мог думать, не издеваясь при этом над своей ручкой.

– И то, что ты видела вокруг: площадь, солдаты. Есть идеи, откуда у тебя эти образы?

– Неважно, – отрезала я. – Все закончилось. Теперь будет лучше.

Он испытующе посмотрел на меня.

– А про второй сон уже не хочешь рассказывать?

– Это же просто сон, – ответила я. – Полный бред вы же знаете.

– Однако, очевидно, его важно проговорить.

Цок. Цок.

Я раздраженно фыркнула.

– Там тоже появились эти церковники, так что я подумала…

Тишина. Осталось семь минут.