Без двадцати восемь я подумала, что все-таки надо сходить в душ, хотя бы ненадолго, но в итоге не пошла. Я же не могла говорить с Вардом голой и мокрой?

В восемь я спустилась на первый этаж. Анны не было, ее никогда не бывает утром: она утверждает, что из-за ее комплекции ей нужно больше времени на сон. «Ты имеешь в виду, из-за твоих комплексов», – сказала я как-то раз, потому что знаю: она боится, что плохо выглядит рано утром (и это правда). Папа тогда посмеялся, а вот с Анной у нас после этого отношения лучше не стали. Какая досада.

Папа сидел и читал газету.

– Доброе утро, – сказала я, подойдя к буфету, чтобы налить себе стакан апельсинового сока.

– Доброе утро, папа, – повторила я, садясь за стол.

Только теперь он меня заметил.

– А, привет, дорогая. Выспалась?

– Сойдет.

– Не могла уснуть из-за экзамена?

Я что-то пробурчала в ответ, но он снова уткнулся в газету. Надеюсь, Лейдеман не позвонит прямо сейчас.

– Милая, будь добра, подлей папочке кофе, – он поднял чашку, не отрываясь от чтения.

Вздохнув, я пошла обратно к буфету.

– Держи.

– Спасибо. Ты не ходила в душ?

– Пахнет, что ли?

– Нет, по волосам видно. – И дальше читать.

«Ой, да пропадите вы все пропадом, – подумала я. – Ты, твоя тупая Анна со своими комплексами, та хиппанутая и Лейдеман. Особенно он».

– Почему вы отправили меня именно к Лейдеману?

Надо же, оказывается, он может отложить газету.

Сначала отец нахмурился, будто пытаясь понять, в чем подвох, но затем ответил:

– Он хороший специалист. Так мне сказали, по крайней мере. Разумеется, я наводил справки. А что такое?

– Да просто. – Я уже пожалела, что спросила, хоть это и заставило его наконец-то заговорить со мной.

– Он тебя не устраивает? Если есть какие-то жалобы, то просто скажи мне, милая.

Сама не зная почему, я пожала плечами и ответила:

– Нет, все нормально.

– Точно?

– Точно.

Но его паранойя уже заработала вовсю.

– Он же тебя не трогал?

Боже, что я наделала.

– Нет, конечно, он добропорядочный, как не знаю что. – Я улыбнулась, изо всех сил пытаясь его успокоить. – Правда. Он не распускает рук, и он действительно хороший специалист. Ты, как всегда, выбрал самое лучшее, спасибо тебе.

Только этот придурок никогда не слушает голосовую почту.

Отец подозрительно посмотрел на меня, затем взглянул на часы, убрал газету и одним махом допил остатки кофе.

– Если что-то будет не так, скажи, – подытожил он. – Мне все равно не особо нравятся такие люди: кто знает, мало ли что там происходит за закрытыми дверями, кто знает, что они могут раскопать. Я дал ему простое задание, надеюсь, он этим и занимается. Что до тебя, Одри: съешь что-нибудь. А то в последнее время у тебя не то чтобы цветущий вид.

Сказав это, он ушел. Не поцеловал на прощание, не обернулся, уходя.

«Спасибо за комплимент», – с обидой подумала я, но все же взяла круассан. Положив телефон рядом с тарелкой (а как иначе), я проверила, не пропустила ли сообщение. Нет, не пропустила.

Прямо во время дурацкого теста я почувствовала, как в кармане моих светло-голубых джинсов завибрировал телефон. Я сразу поняла, кто звонит, но не решалась посмотреть на экран. На уроках мы должны выключать телефоны – такое у нас в школе правило, – а уж на проверочной и подавно не стоит посматривать на экран, иначе учитель решит, что ты списываешь.

На перемене все заняты своими сообщениями, эсэмэсками и «Ватсапом». Вард отправил что-то по голосовой почте. Так делает только старшее поколение – родители, например. Я не хотела слушать его сообщение при всех, поэтому пошла на велопарковку.

Набирая номер голосовой почты, я увидела, что в мою сторону идет Александр, загорелый как никогда. Как он сказал мне сегодня утром, он решил побаловать себя походом в солярий.