Может, стоит разыскать Пабло? Даже если он кому-то расскажет (что, учитывая его, так сказать, состояние, представляется мне маловероятным), ему все равно никто не поверит. Интересно, он меня вообще узнает? Я понятия не имею, нормальная ли память у таких, как он. Сейчас мы видим друг друга всего раз в год, и этого явно недостаточно, чтобы он много запоминал, а раньше… Ему было четыре, если не ошибаюсь, или пять, когда его выпихнули из дома. По-моему, тогда он казался мне очень милым, и мы часто играли вместе. Рисовали, строили башни из кубиков и тому подобное. Но Анна, заметьте, его родная мать, сказала: «Он становится слишком сильным. Будет лучше, если он уедет, лучше для него самого».

Я тут же вспомнила, как она иногда смотрела на него: словно ей подарил его не господь, а дьявол. Почти как тот человек смотрел на Эрро… Я вздрогнула. А что если это и правда «травма»? И со мной что-то не так из-за того, что я пережила в детстве?

Приехав домой, я все же позвонила Александру и отменила нашу встречу.

– Плохо себя чувствую, – сказала я. А чтобы он не расстраивался, пообещала устроить романтический ужин. – В субботу папа с Анной идут в оперу. Заглянешь в гости? Обещаю, тебя ждет незабываемый вечер…

Я осталась заниматься немецким, лежа в кровати. Желтый стикер положила на тумбочку, спрятав под телефоном. Еще никогда мне не было так страшно ложиться спать. Она танцевала для дьявола, голой. Что это значит? Что потом она ему отдалась? И как понимать то, что такая девушка, ведьма, пытается со мной связаться? Потому что я где-то глубоко внутри похожа на нее? Или она и я – это один и тот же человек, просто из разных эпох? Или я все-таки?..

Сошла с ума. Сошла с ума. Слова отдавались эхом у меня в голове.

Вот бы существовала таблетка, которая смогла бы меня исцелить.

Я проснулась от странного звука, как будто выл какой-то зверь. И не сразу поняла, что этот душераздирающий вой издавала я сама.

Уже почти рассвело. Птицы – казалось, их тысячи – встречали день щебетом. Я схватила телефон и дрожащими пальцами набрала номер, который уже давно выучила наизусть.

– Это автоответчик Варда Лейдемана. Оставьте сообщение после звукового сигнала. Не забудьте назвать ваше имя и номер телефона.

Черт, черт, черт. Понимаю, сейчас всего шесть утра, но ситуация чрезвычайная. Психологи же должны отвечать круглосуточно?

– Это автоо…

Я сбросила вызов и еще какое-то время лежала в кровати, глядя в потолок и слушая свое сердцебиение. Затем я открыла «Контакты» и нашла номер, на который звонила очень редко. В общем-то, никогда.

– Пансионат имени святой Марии, добр… доброе утро.

Голос был сонный. Я назвала свое имя и сразу же спросила:

– Я бы хотела узнать… в смысле… с моим братом Пабло все в порядке?

– А что с ним может быть не так? – Голос звучал недовольно. «Типичная реакция человека, который считает, что в ночную смену полагается спать», – раздраженно подумала я. Пансионат имени святой Марии – частное заведение и, по словам отца, стоит баснословных денег. Возможно, надо бы напомнить об этом нашему любителю поспать.

– Я не обязана вам ничего объяснять, – спокойно ответила я. – Просто ответьте на мой вопрос, сейчас же.

Раздался глубокий вздох.

– Ладно. Секунду, позвоню в отделение.

Вскоре голос вернулся.

– Он спит, – коротко ответили мне. – Все с ним в порядке.

– Безмерно благодарна вам за ваши усилия, – съязвила я.

Затем я снова набрала Варда.

– Какой смысл давать мне свой номер, если вы не берете трубку? – спросила я после сигнала. – Мне приснился ужасный сон, и, учитывая, что вы единственный, с кем я могу об этом поговорить, я расскажу вот так. Мне надо выговориться.