Смотри на меня М. Нахтманн

«Ибо сам сатана принимает вид Ангела света.»

(Второе послания к Коринфянам, 11:14)

Глава 1. Голос в дожде

Вечерний дождь барабанил по крышам, смывая следы очередного грязного дела. Вениамин Светлооков, частный детектив в промокшем темно-зеленом костюме, шагал по мокрому асфальту, сжимая в кармане незарегистрированный "Макаров". Только что он ушел от политика-коррупционера, который оказался мертв через час после их разговора. Слишком чисто. Слишком… удобно.

И тогда он услышал.

"Вениамин…"

Голос девочки. Той самой, что являлась ему в кошмарах последние двадцать лет. Той, чьего лица он не помнил – только запах полевых цветов в ее волосах, жар летнего вечера… и этот голос, произносивший его имя так, как не мог повторить никто другой.

Но сейчас голос звучал иначе.

"Не можешь убить – умри сам."

Звон в ушах. Резкая боль в висках. Он крутанyлся – и увидел ее.

Серое платье. Каштановые волосы.

И пустые глазницы, в которых копошилась тьма.

Рука сама рванулась к "Макарову".

Холод металла. Грохот выстрела.

Силуэт растворился в дожде.

А на землю, с дырой в груди, рухнул главный свидетель – адвокат политика.

"Сука…" – прошептал Вениамин, глядя на дымящийся ствол.

Мир поплыл перед глазами.

Темнота.

Очнулся от резкого запаха хлорки. Белый потолок. Кожаное кресло.

– Поздравляю, – раздался знакомый голос. – Ты только что застрелил единственного человека, который мог доказать твою невиновность.

За столом сидел Зотик Чернов – следователь СК, его бывший напарник. Черный костюм, черные волосы, карие глаза, в которых читалось раздражение.

– Анализы ДНК пришли час назад, – бросил он папку на стол. – Убийца – любовница политика. Этот парень был чист.

Вениамин схватился за голову:

– Я видел…

– Видел фигню, – резко перебил Зотик. – У тебя два варианта: либо я сейчас вызываю наряд и ты идешь под суд за незаконное ношение и убийство, либо…

Он швырнул визитку.

"Д-р Серафима Яснова.

Расстройства восприятия.

Только по записи."

– Лучший психиатр в городе. И единственный, кто не передаст данные в МВД.

Вениамин перевернул карточку. На обороте чей-то почерк:

"Она знает про девочку в цветах."

– Кто…

– Не знаю, – Зотик встал. – Но если ты еще раз подставишь меня, придушу своими руками. Понятно?

Дверь захлопнулась.

На улице дождь все еще шел.

Где-то в темноте смеялся детский голос.

Глава 2. Первый сеанс

Дождь стучал по подоконнику кабинета Серафимы Ясновой монотонным ритмом, будто отмеряя время до чего-то неизбежного. Она поправила старую бронзовую лампу на столе – свет колебался, отбрасывая тревожные тени на стены, испещрённые дипломами и чужими благодарностями. Последний клиент ушёл полчаса назад, но в воздухе ещё витало эхо его слов, смешанное с запахом мокрой шерсти и лавандового спрея.

Раздался стук.

Тихий, но чёткий. Не в дверь – в виски.

Серафима на мгновение замерла. Опять.

– Войдите, – сказала она ровно, хотя пальцы сами сжали ручку чуть крепче.

Дверь открылась медленно, будто незнакомец за ней колебался. Или проверял, не заперта ли она.

Он вошёл.

Мужчина лет двадцати пяти, среднего роста, в промокшем насквозь темно-зеленом костюме, который пахнет дождём, табаком и чем-то металлическим – кровью? Нет, скорее, оружием. Его лицо было бы совершенно обычным, если бы не глаза. Слишком светлые, почти прозрачные, как лёд на луже перед рассветом. В них не было ни усталости, ни любопытства – только натянутая, как струна, готовность.

– Вениамин Светлооков, – представился он. Голос низкий, без интонации. – Детектив. Хотя, возможно, скоро – пациент психушки.

Серафима жестом указала на кресло напротив. Её бежевый костюм и белая водолазка создавали ощущение стерильной чистоты, контрастируя с его помятым видом.

Он сел в кресло, и Серафима заметила, как его правая рука непроизвольно дёрнулась к карману – привычка искать сигареты. Или пистолет.

– Что привело вас ко мне, Вениамин? – спросила она, отодвигая блокнот. Не записывать. Не сразу.

Он уставился куда-то за её плечо, будто там стоял кто-то ещё.

– Я убиваю людей.

Тишина.

– В рамках работы, – добавил он через секунду, но слишком поздно – фраза уже повисла в воздухе, как запах пороха после выстрела.

– Убийства – часть вашей работы?

– Нет. Но иногда – неизбежное следствие. – Он наконец посмотрел на неё. – Я не об этом.

Пальцы сцепились в замок, суставы побелели.

– Я не сплю. А когда сплю – вижу её.

– Её?

– Девочку. Лето. Пыльная дорога. – Он говорил отрывисто, будто выдёргивал слова клещами. – Я не знаю, кто она. Но она знает меня. И говорит со мной.

Серафима медленно перевела дух.

– Голоса?

– Нет. – Он резко встряхнул головой. – Не голоса. Шёпот. За спиной. Как будто кто-то…

Дверь кабинета внезапно дрогнула от порыва ветра – сквозняк? Но окно было закрыто.

Вениамин резко обернулся.

– Вы слышали?

Серафима не ответила. Она только заметила, как его зрачки расширились, словно в темноте за её спиной действительно что-то шевельнулось.

– Давайте начнём с начала, – тихо сказала она, беря блокнот. – Расскажите мне про ту дорогу.

А за окном дождь стучал всё громче, словно торопился замести следы.

Молчание.

Дождь за окном превратился в глухой шум, будто кто-то сыпал песок на жестяную крышу. Вениамин сидел, сжав кулаки на коленях, его взгляд скользил по кабинету, цепляясь за детали – трещинку в углу потолка, тень от лампы, дрожащую на стене, слишком яркую обложку книги на полке.

"Не надо было сюда приходить" – пронеслось у него в голове.

– Вы сказали, она разговаривает с вами, – голос Серафимы был ровным, почти бесцветным. Не вопрос, а констатация. – Что именно она говорит?

Он резко поднял глаза.

– Вы не верите.

– Я не верю или не верю только тогда, когда это подтверждено. Пока я просто слушаю.

– Она шепчет… – он резко провел рукой по лицу, будто стирая невидимые чернила. – Моё имя.

– Ваше имя?

– Да. Но… – его пальцы снова сжались, ногти впились в ладони. – Не так, как его произносят люди. Будто… будто она знает его настоящее звучание.

Серафима слегка наклонила голову.

– А как люди произносят ваше имя?

– Вениамин.

– А она?

Он замер. Глаза расширились.

– …Она не произносит. Она поёт.

Тишина.

И вдруг – резкий скрип кресла. Вениамин вскочил, шагнул к окну, спиной к ней. Его плечи напряглись, как у зверя, уловившего запах опасности.

– Вы слышите? – его голос стал ниже, с хрипотцой.

– Что именно?

– Это… – он обернулся, и Серафима увидела в его глазах не просто страх. Ярость. – Она здесь.

Он сделал шаг к ней.

– Вы точно не слышите?

Его рука дрогнула – не тянется к ней, нет, но пальцы сжались, будто готовые вцепиться во что-то. В воздухе запахло адреналином.

Серафима не отклонилась. Не отпрянула. Она просто подняла взгляд и чуть склонила голову, будто рассматривая редкий экземпляр бабочки.

– Вениамин, – её голос остался таким же монотонным, но в нём появилась лёгкая металлическая нотка. – Если вы троните меня, я не смогу вам помочь.

А вам нужна помощь.

Он застыл.

– …Почему?

– Потому что вы пришли сюда.

Его дыхание сбилось. Рука разжалась.

– Я… не хотел…

– Я знаю, – она слегка кивнула. – Садитесь.

Он опустился в кресло, будто его перерезали.

– Она здесь, – прошептал он.

– Возможно, – Серафима взяла блокнот и наконец записала первое слово. "ДЕВОЧКА". – Но пока здесь только мы с вами. И дождь.

За окном ветер ударил в стекло, и на миг им обоим показалось, что в отражении мелькнуло чьё-то лицо. Детское.

Вениамин сидел, сгорбившись в кресле, пальцы медленно постукивали по подлокотнику в такт дождю за окном. Его дыхание выровнялось, но взгляд всё ещё метался по комнате, будто искал лазейку.

Серафима наблюдала за ним, слегка склонив голову. Её поза была зеркальным отражением его – такая же сгорбленность плеч, тот же ритм дыхания.

– Вы сказали, она поёт ваше имя, – произнесла она, намеренно замедляя речь, подстраиваясь под его темп. – Какую мелодию?

Он моргнул, его пальцы непроизвольно сжались в том же ритме, в котором она только что постукивала по блокноту.

– Я… не знаю нот.

– Но можете напеть?

Он покачал головой, но губы сами дрогнули, будто пытаясь воспроизвести звук. Серафима заметила это – его тело уже отвечало ей, даже когда разум сопротивлялся.

– Это важно, – сказала она мягко, делая паузу после каждого слова, как будто расставляя крючки. – Если мы поймём как, мы поймём почему.

Вениамина передёрнуло.

– Мне не нужно "почему". Мне нужно, чтобы это прекратилось.

– Всё прекращается, – она медленно разжала свои руки, и он, не осознавая, сделал то же самое. – Когда находит ответ.

Тишина.

Дождь за окном стих, оставив после себя только мокрые следы на стекле. Вениамин вздохнул, его плечи наконец опустились.

– Сколько… сеансов нужно?

Серафима позволила себе едва заметную улыбку.

– Столько, сколько потребуется. Начнём с двух в неделю.

Он кивнул, уже почти механически.

– Хорошо.

Она аккуратно заполнила график, протянула ему визитку. Их пальцы едва соприкоснулись, и она заметила, как он чуть вздрогнул – будто её кожа была холоднее, чем должна быть.

– До среды, Вениамин.

Он вышел, не оглядываясь. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком.

Серафима осталась сидеть, глядя на то место, где он только что был. Потом открыла блокнот, перелистнула страницу.

Там, аккуратным почерком, уже было записано:

"Вениамин Светлооков.

Не шизофрения.

Не галлюцинации.

Что то другое.. ."

Она закрыла блокнот.

Глава 3. Вдовий заказ