Теперь мы обходим друг друга, едва касаясь ладонями. Я ощущаю на своей коже его взгляд — ласкающий, словно шёлк. Потом мы снова кружимся, и в моей голове мелькает мысль, от которой меня обдаёт жаром.

Этот мужчина заплатил за меня миллион триста тысяч таллинов. Он отдал эти деньги за мою свободу, а я, глупая, желаю, наоборот, оказаться в его плену.

Запах хвои и свежести после дождя настолько сильно проникают в моё тело, что окутывают плотным коконом. Мы кружимся, кружимся и кружимся, пока мелодия не обрывается, а моё сердце не пропускает удар.

— Благодарю вас за танец, прекрасная незнакомка, — мужчина целует мою руку, и я впервые желаю взмолиться прямо здесь, прося его обменять свою свободу на…

На что?

Мои глупые мечты разбиваются об осознание: я ведь его абсолютно не знаю. Меня к нему невероятно тянет, он завораживает меня, но…

Он заплатил за мою свободу, а не за моё тело. Я должна с благодарностью принять его дар и исчезнуть из его жизни. Ни больше, ни меньше.

— Госпожа, — я не замечаю, как рядом со мной появляется слуга в маске и склоняется к моему уху. — Вас дожидается посыльный в саду.

— Хорошо, иду, — говорю я слуге, бросая последний взгляд на мужчину.

Он улыбается мне уголками губ и кивает, позволяя мне уйти.

Я вдруг осознаю, что даже не знаю его имени. Но представляться уже поздно…

— Спасибо вам, — говорю я от чистого сердца, последний раз смотря в его глаза.

— Удачи, — шепчет он мне одними губами, а после я, с ужасным грузом на душе, следую прочь из зала за слугой, ощущая подступающие к глазам слёзы.

Понимаю, что какой-то частью моей души этот мужчина уже завладел.

Навсегда.

***

— Госпожа? Всё в порядке? — интересуется слуга, когда мы идём по пустому коридору, а я на ходу пытаюсь вытереть влагу из уголков глаз. С маской это получается крайне плохо, но я не сдаюсь.

Дура, дура, дура!

Он выкупил меня, сделал добрый жест, помог мне, а я…

О великая Ночь, что со мной вообще происходит?

— Всё в порядке, — отвечаю я.

Позже, видя недоверчивый взгляд слуги, добавляю:

— Правда. Всё хорошо. Просто не верится, что я это смогла совершить.

Парень (по крайней мере, я думаю, что это молодой юноша) ободряюще улыбается мне тёплой улыбкой:

— Вы молодец. Осталось ещё чуть-чуть. Потерпите, и этот ад через пятнадцать минут закончится.

Мне вдруг становится интересно, знает ли он кому помогает, но спрашивать слугу я об этом не решаюсь. Мало ли кто мог подслушивать наш разговор, спрятавшись в многочисленных комнатках для прислуги, которые мы минуем, идя по коридору?

Возле одной из дверей мы останавливаемся, и слуга тихо мне шепчет:

— Заходите внутрь. Переодевайтесь — сменная одежда уже лежит в корзине. Поменяйте всё, кроме маски. Она должна остаться на вас. У нас есть пара минут.

— Хорошо.

Внутри этой комнатки прислуги также пахнет всё теми же травами и чесноком. Интересно, зачем нужны все эти обереги?

Я начинаю раздеваться и вдруг понимаю, что никогда не носила корсетов и просто не умею их самостоятельно расшнуровывать. Заливаясь краской, я выглядываю за дверь, где меня ждёт слуга, и смущённо говорю:

— У меня проблема.

Парень, который уж было привалился к стене в ожидании меня, взволнованно подходит к двери.

— Что такое? Нет одежды?

— Нет, не в этом дело, — ещё больше смущаясь, говорю я.

— Тогда что случилось? — не понимает он.

— Я… я н-никогда не носила корсетов. И я не могу… н-не могу его расстегнуть, — заикаясь, выдаю я.

Парень выдыхает и на его лице появляется ободряющая улыбка.

— Не переживай, я тебе помогу. И не бойся, я не буду потом подглядывать или приставать. Только помогу.

Я пропускаю его в комнату и отворачиваюсь к стене. Мне кажется, что ещё чуть-чуть, и я не выдержу и свалюсь в обморок от переизбытка чувств.