Детишки Больки впервые за всё время путешествия открылись, и Уэлл увидел этих малышей: кругленькие, мягонькие тельца, миленькие бледно-розовые личики с носиками-пуговками, глазки светятся, овальные зрачки трепещут, будто осина на ветру. Нет, как стрелочный индикатор из глубокой древности, когда люди бегали с дубинками. «Или это было позже?» – попытался напрячь свою память Уэлл.

– Мой босс, дубинками люди, и вообще, антропоиды, начали пользоваться много раньше стрелочных индикаторов: они разделены десятками тысяч лет, уважаемый старший регулятор, – вкрадчивым голосом доброго учителя подсказал интерфейс.

– Надо же, не знал. Где результаты? – быстро спросил Уэлл, открывая маску.

– Кмоллы и воображаемая шайка едва ли связаны, – прогудел в ухо интерфейс.

Проводник Латик Соа воздел руки к небу, изображая жреца аборигенов Оп-ле-Ап, и неестественно громко воскликнул:

– Славься в веках, миниатюрный реактор атомный, двухконтурный!

– Славься, корпорация «Алло! Заслон!», его изготовившая! – он потряс поднятыми вверх руками, будто пытался выжать из сухого неба хоть каплю чистой эштуо.

– Благодарим небеса за то, что отныне не будет энергетического кризиса! – проводник продолжал выкрикивать предполагаемую молитву вероятных оплеаппиан.

Старший кмолл вдруг странно дёрнул рукой, будто отбрасывая от себя нечто, – Уэлл не успел заметить, что именно. Звяк! Младший кмолл, Карек, широко открыл рот.

Уэлл посмотрел на Джука, который неторопливо поднял клешню к лицевой пластине. Внезапно раздался хрип. Потом что-то заскрежетало. Вверх с шипением забил фонтан циркулярной жидкости. Поток быстро иссяк и доспех буанианина, отключившись, быстро развалился на части. Грузное тёмное тело мёртвого Джука рухнуло на песок.

– Сложно объяснить, что это такое, – ствол буанианина. Поэтому – просто нога, – невозмутимо сообщил интерфейс.

– Вот спасибо, – вслух откликнулся обалдевший Уэлл.

Все уставились на лежащее в песках морковеподобное тело. Луковицеобразная голова мертвеца с пучком зелёных плоских узеких листьев запрокинулась. Части доспеха, валявшиеся вперемешку с осколками кокона, в котором тело жило, теперь были всем видны: маскировка, как и прочие подсистемы, немедленно отключалась после смерти хозяина.

Спустя мгновение после падения тела Джука дети Больки скрылись, вновь превратившись в три металлических шарика, неподвижно висящих в воздухе. Болька развернулся лицом к Уэллу и расставил руки, будто защищал детишек от ветра. Гаскен испуганно озирался и тряс подбородком. Кмолл Керак так и стоял, открыв рот и забыв о безопасности. Тарек закрыл лицо руками.

«Напомни-ка мне, что происходит, когда умирает буанианин?» – обратился с вопросом к интерфейсу растерянный Уэлл.

– Кто бы ни умер, мой босс, жёлтый господин, но надо сообщить в жандармерию об этом, – продребезжал в голове ответ автомата обслуживания.

Уэлл посмотрел на Латика Соа. Тот не мигая, глядел на лежащего буанианина.

– Ты?! – вдруг возопил Тарек.

Все вздрогнули. Болька со звоном превратился в большой металлический шар, который поглотил три маленьких. «От чего защищается? Джук умер уже!» – с удивлением подумал Уэлл. Он снова взглянул на проводника Соа. Тот так и стоял, не двигаясь.

– Ты! Убил! – визгливо прокричал Тарек и двинулся к Гаскену.

Гаскен обратился в кремовую подушечку с кисточками, которая повисла над песком. Кисточки дрожали и раскачивались. Карек подошёл к Тареку, и они вместе стали медленно приближаться к подушечке. Соа и Уэлл переглянулись. Песок шумел на ветру.

Что-то гулко стукнуло в переборку. Прокатилось металлическое эхо. Меклианец Уэлл Оорт взбрыкнул ногами и проснулся. «Что-то бамкнуло? Или мне приснилось? Где я вообще?» – спросил Уэлл, потягиваясь. Он попытался вспомнить, как очутился в этой кровати.