– Тайна? Так, может, им лучше в полицию обратиться? – не поддавался на уговоры Иван Никитич.

– Ну, зачем же сразу в полицию? Там, может быть, тайна души человеческой. А, может – как знать? – дела амурные. Во всяком случае преждевременная огласка нам в этом деле ни к чему.

– Огласка ни к чему? Так зачем же тогда вы меня в это дело впутываете? Я думал, вы хотите, чтобы я статью написал!

– Все так и не так, – Сладков говорил теперь уже, не отрывая глаз от содержимого своей чашки, как будто, и правда, занялся гаданием на кофейной гуще. Иван Никитич поглядывал на него с напускным безразличием.

– Я вам расскажу. В одной состоятельной семье, живущей у нас в Черезболотинске, бывает в гостях загадочный человек. Говорят, что он художник и преталантливый. К тому же француз. Сюда приезжает писать виды. Хозяйка дома, в котором он останавливается, дама купеческого сословия, его привечает. Однако показывать сего господина, равно как и его полотна, не торопится. Городок у нас маленький, так что поползли уже слухи об этом загадочном художнике.

– Такой ли уж он загадочный? – усомнился Иван Никитич. – Наверняка, господин Виртанен все о нем знает. Наверняка два художника в таком маленьком городишке уже свели близкое знакомство. Спросите его.

– Господин Виртанен человек молчаливый, сдержанный. Он, если и знает, то всего говорить не станет. Наших читателей ведь не только уровень мастерства приглашенного живописца заинтересует. Тут, как я говорил, вопрос деликатного свойства. Уж не питает ли купчиха к французу сердечный интерес? Тем более, что она ему уже и флигелек под мастерскую определила. Общественность желала бы узнать о господине художнике побольше подробностей. Если бы вы согласились быть моим человеком у них! Наблюдать, записывать. Ведь шила в мешке не утаишь, рано или поздно они захотят организовать выставку или званый вечер устроят. А у нас к тому времени будет уже припасен матерьяльчик.

– Вы что же, шпионить меня нанимаете? – оскорбился Иван Никитич.

– Никак нет! Ровно даже наоборот! Достоверными сведениями мы как раз и сможем пресечь все сплетни и слухи, рассказав черезболотинцам правдивую историю. А если до представления сего господина дело не дойдет, и этот загадочный художник больше носа в Черезболотинске не покажет, так вы, смею надеяться, все равно в накладе не останетесь. Сведете полезное знакомство с видным семейством, наберете материала о местных нравах, а потом глядишь и роман об нас напишете. Но я уверен, что с вами этот отшельник не откажется поговорить. Как-никак вы тоже творческая личность. А материал этот, даже не сомневайтесь, большой интерес публики привлечет. Не то что смерть голубятника. Добытковы – семейство в городе известное. Они свой товар даже на всемирную парижскую выставку возили. Это люди приятные, образованные – вы увидите.

– Добытковы? – Иван Никитич встрепенулся, тотчас вспомнив про конверт, выпавший из книжицы, унесенной из дома покойного Карпухина, и адресованный некоей Кат. Вл. Добытковой. – Экая, однако, неожиданная получается рифма!

– С чем же, позвольте спросить, эта фамилия у вас срифмовалась?

Иван Никитич, наконец, поймав момент, когда можно будет уколоть Сладкова, загадочно промолчал, а потом проговорил:

– Сама жизнь иногда рифмует. Я такие моменты особенно люблю и стараюсь не упускать. А вы только что сами отказались узнать подробности смерти Карпухина, так что теперь не взыщите.

– Вы что же, видите связь между семейством Добытковых и смертью голубятника?

– Как знать…

– Так что же, вы беретесь за эту историю? Я ведь вам не просто так предлагаю. Само собой, ваши труды будут оплачены.