– Эдик, страшно очень! Это я попросила пойти вместе. Прости, сынок! – виновато прошептала мать.

– А сумка где?

– Господи, там под деревом забыли!

Эдуарду пришлось вернуться в парк. «Хорошо, что пропало освещение. Можно хотя бы не петлять между деревьями, а пробежать напрямик по аллее», – размышлял он.

Внезапно он почувствовал себя под прицелом чьих-то глаз. Зорге неприятно буравил его взглядом из-за тёмной бронзовой маски.

– Рихард, ты хотя бы не следи за мной! – обратился Эдуард к монументу советского разведчика.

Большая спортивная сумка с надписью «Самбо» стояла там, где её оставили женщины. Поднимая сумку, он пару раз тряхнул её, как бы взвешивая, и повесил на плечо, чтобы руки оставались свободными.

«Да уж, свободными… Пистолет держу в руке уже полчаса и совершенно забыл про него. Потеряли десять минут. За это время могли бы улицу в темноте проскочить, потом ещё метров триста по улице Гоголя, свернуть на Везирова – там можно уйти в переулки, так безопаснее, и до машины уже недалеко. Или лучше оставить их на детской площадке у кооперативного „кирпича“ и самому быстро пригнать машину прямиком по Гоголя? С ними будет дольше, к тому же там широкий проспект, и он наверняка освещён. Здесь же темно и, кажется, спокойно. Я доберусь до машины за пятнадцать минут быстрым шагом. Страшно оставлять их одних? Не страшнее, чем идти по этим предательски тихим улицам, следящим за каждым нашим шагом. Я мигом управлюсь. Главное, чтобы они дошли незамеченными до площадки». С такими мыслями возвращался к семье Эдуард.

Напоследок, обернувшись назад, он посмотрел на силуэт памятника и скрылся в темноте переулка.

– Никого не было? – спросил он, вернувшись.

– Только «жигули» проехали минуту назад, – махнула Виолетта рукой в ту сторону, куда направлялся автомобиль.

– Не останавливался?

– Нет, очень быстро ехал! Нам идти в ту же сторону?

– В другую.

– Слава богу! – подала голос старая армянка.

– Мать, оставь ты своего Христа, наконец! Он-то нас давно оставил одних! Вот и русским, похоже, ни до чего нет дела, уходят они. Ох, умоется Баку кровью!

– Эдик, а может, всё успокоится? Ну, побузят азербайджанцы немного! – шмыгая горбатым носом, не успокаивалась его мать.

– Может, правда, вернёмся домой? – спросила Виолетта.

Мальчики молчали, с затаённой надеждой ожидая ответа отца. Больше всего на свете им, перепуганным и уставшим, хотелось, чтобы этот ночной кошмар поскорее закончился и завтра утром они проснулись в своих тёплых уютных постелях от лёгкого поцелуя мамы и, как всегда, смеясь и пытаясь увернуться от её шлепков, побежали чистить зубы, а бабушка готовила им на завтрак кашу.

– А вдруг вас всё-таки заметили из «жигулей» и вернутся? Оставаться в парке теперь рискованно. Вы пойдёте вон туда – видите в конце улицы кирпичный дом? За ним детская площадка. На ней есть маленький домик. Спрячьтесь в нём и ждите меня. Да не маячьте, сидите тихо. Я буду идти за вами следом, а в конце улицы сверну в переулок, чтобы забрать машину. Ждите минут через двадцать, – давал инструкции мужчина.

– Эдик, сынок, – подала тихо голос пожилая женщина, – а почему нам нельзя было остаться дома и ждать тебя с машиной? Зачем нам всем идти за ней через парк и несколько кварталов?

– Давай вернёмся домой? – вновь попыталась уговорить мужа Виолетта.

– Назад дороги нет. Не говорил тебе раньше, чтобы не пугать, но вчера из нашего отделения милиции вывезли оружие без документов. Руководил лично мой начальник подполковник Искандеров. Он мне сказал, чтобы я не возвращался в отделение. Теперь понятно?

– Ничего не понятно. Как он это объяснил?