– Ребята, у меня там на детской площадке семья осталась! Я за машиной шёл. Мы в Краснодар хотим уехать! Помогите, умоляю!

– Товарищ командир, непохоже, что бандит.

– Можно медленно встать, сначала на колени, потом на ноги, руки держать вытянутыми перед собой. – Лейтенант внимательно всматривался в лицо поднявшегося армянина, которое показалось ему знакомым.

Но где он его видел, вспомнить не получалось… А, вспомнил! Точно, это же тот самый, что подсказал ему номер квартиры девушки, которую он как-то провожал с танцев и потом пытался разыскать.

– Это ж ты живёшь на… – лейтенант заглянул в паспорт, – на Каспийской улице? Ты меня помнишь? Помнишь, я искал девушку? Я ещё был в джинсах и белой футболке «Адидас».

– Из сороковой квартиры. Я тебе тогда сказал, что ничего с азербайджанкой у тебя не получится, а ты мне ответил, что в наше время это предрассудки! Ну что, кто был прав? Предрассудки, говоришь? Посмотри, что творится вокруг! Помоги, лейтенант!

– Прости, майор, не могу. Не имею права! У меня приказ срочно вывезти из комендатуры оружие и с комендантским взводом взять под охрану погрузку Каспийской флотилии! Если не выполню приказ, меня отдадут под трибунал!

– Что, и моряки уходят, да? И кто ж в городе останется?

– Они на рейде будут стоять, пока рязанская дивизия ВДВ не подойдёт… Ладно, много будешь знать. Правильно, что своих увозишь. Могу помочь вот этим. С одним «макаром» и двумя обоймами ты до Краснодара не доберёшься.

И лейтенант достал из кабины грузовика автомат «узи» с несколькими заряженными магазинами в подсумке. Автомат был абсолютно новый, с фирменным, таким же новым и чистым подсумком к нему.

– Тут за углом положили одного бандита, с него и сняли! Бери – надеюсь, не пригодится!

– Спасибо, лейтенант!

– Удачи, майор! Мы будем выезжать за город по Коммунистическому проспекту. Догонишь – пристроишься к нам и выйдешь из города с нами, но ждать тебя не могу!

– А что так криво, на базу же…

– Это, похоже, уже не моя страна, и удобные маршруты выбирать не приходится!

– И не моя! Удачи!

– Прощай.

Майор погладил чёрную, холодную, как смерть, сталь автомата, чей затвор, похоже, ещё ни разу не передёргивали и из ствола которого её, затаившуюся в магазине смерть, не выпускали. Пока… Она же, словно узница, уже заждалась, когда ей наконец дадут вырваться, прогуляться по Баку с трескучим «та-та-та» и запахом жжёного пороха.

Раздалась команда «по машинам!», и «газон» с комендантским взводом и оружейными ящиками в кузове заурчал движком и медленно двинулся по улице с выключенными фарами.

Четыре азербайджанца, стоя в свете фар белого «жигуля», возбуждённо переговаривались на родном языке. Они постоянно озирались по сторонам, словно кого-то искали или ждали.

– Уважаемый Муса, мамой клянусь, да, я точно здесь видел двух женщин с детьми! Куда пошли – не знаю, да!

– Куда подевались эти армянские суки?!

– Они должны быть где-то рядом!

– Наверное, туда пошли!

– Далеко не могли уйти!

Трое были в чёрных спортивных костюмах и кроссовках. На головах топорщились натянутые почти на самые глаза спортивные шапочки-«петушки», придававшие им нелепый вид. Нижнюю часть лица скрывали чёрные косынки. Только один из четверых ни от кого не прятал своё лицо. Он вообще выделялся среди остальных, напоминавших со стороны кучку галдящих базарных торговцев.

Это был крепкий старик явно за семьдесят, чьи седые волнистые волосы и густая седая борода красиво смотрелись под папахой из мягкого серого каракуля. Старик почему-то облачился в национальный костюм: чёрный архалук с серебряными газырями и отороченными серебряным замысловатым орнаментом рукавами. Красивый, перечёркнутый белым крестом чёрный башлык был откинут на спину и не скрывал хищного восточного лица. Ноги были обуты в сапожки из тонкой сыромятной кожи без каблуков со шнуровкой почти до колен. На богато инкрустированном кушаке висел длинный кривой кинжал в ножнах, украшенных тонкой резьбой по серебру. Рукоять кинжала завершалась костяным набалдашником с крупным рубином в форме сердца. Старик, явно никого не боявшийся, всем своим обличием резко выделялся в этой компании.