Он достал планшет и быстро набросал план доступа к восточному сектору, обходя системы безопасности. Теперь, зная о «Гармонизации», о подземном озере, о странной активности животных, он понимал – их ночная экспедиция становится ещё более важной. И ещё более опасной.

Внезапно он почувствовал чьё-то присутствие. Поднял голову и увидел Миру, стоящую в тени у поворота коридора. Словно она ждала его здесь всё это время.

Нейроинтерфейс на её запястье мягко светился, но она не активировала текстовый режим. Просто смотрела на него с безмолвным пониманием.

– Ты знала, – это был не вопрос.

Мира кивнула. Её взгляд скользнул по его лицу, задержавшись, словно она замечала какие-то изменения. Потом, к его удивлению, она протянула руку и легко коснулась его запястья.

Прикосновение было не просто прохладным, как вода после жаркого дня. Оно напоминало реку, о которую невозможно разжечь пламя, но можно утолить жажду. Артём внезапно осознал, что жар, который он чувствовал последние дни – постоянное ощущение, словно изнутри его пожирает огонь, – утих. Не исчез полностью, но успокоился, став ровным, управляемым теплом вместо хаотичного пламени.

«У нас час», – проецировал нейроинтерфейс Миры. – «Дамир и Лин ждут у северного входа».

Откуда она знала о часе отсрочки? Может, просто совпадение? Или её странная способность «слышать» проявлялась сильнее, чем он предполагал?

– Восточный сектор, – кивнул Артём. – И Сува-Кочи.

«Колыбель жизни», – подтвердила Мира. – «Путь открыт, но ненадолго. Спираль затягивается».

Артём взглянул на экран своего планшета, где счётчик неумолимо отсчитывал: "Время до активации Колыбели жизни: 07:24:16…" Часы тикали, и этот отсчёт становился всё более реальным, более осязаемым, как будто само время обретало вес.

Артём ощутил, как внутри него растёт уверенность – не аналитическая, основанная на фактах, к которой он привык, а другая. Глубинная. Интуитивная. Словно часть его всегда знала, что он окажется именно здесь, именно сейчас, с этими людьми.

Он бросил последний взгляд в сторону кабинета отца. Теперь у него была двойная ответственность – перед друзьями и перед отцом. Перед будущим и прошлым. Артём понял, что больше не может думать о них как о противоположных силах. Как огонь и вода, они были не врагами, а частями одного целого.

Огонь внутри него теперь горел иначе – не сжигая, а освещая путь. Если бы только они научились слушать раньше…

Мы никогда не были одиноки. Наши тела – вселенные для миллиардов других существ. Наши мысли – узоры, отражающие древние ритмы. Каждое наше действие – волна, расходящаяся по бесконечной паутине связей. Мы думаем, что это мы создаём технологии, а может, это древнее знание просто находит новые формы своего проявления? Может, нейросети, биомнемические цепи, интерфейсы – лишь продолжение того, что всегда было вплетено в ткань жизни?

"Время до активации Колыбели жизни: 07:24:16…"

Цифры таймера светились на дисплее нейроинтерфейса Миры с интенсивностью, которой она раньше не замечала. Они казались не просто проекцией – живыми пульсирующими существами, отсчитывающими путь к чему-то неизбежному.

Северный вход в жилой блок комплекса "Гея" был погружен в искусственные сумерки. Система освещения перешла в ночной режим, создавая иллюзию естественного цикла. Мира пришла первой, как и договаривались. Ее шаги не издавали звуков – годы перемещения по лесам научили ее двигаться беззвучно, сливаясь с окружением.

Она ощущала изменения в своем нейроинтерфейсе. Устройство нагревалось сильнее обычного, а в местах контакта с кожей появлялось странное покалывание. Словно электронный браслет пытался врасти в нее – или это она врастала в него? Границы между живым и технологическим размывались.