– Цыпленок, у твоего Господина отменный вкус.

Вот только я не понял, пошутил он или сказал это серьезно?

Дочитав письмо инквизитора, Маэстро как-то особенно поклонился Медведю. Я был сражен наповал тем, что Медведь ответил точно таким же поклоном, будто проделывал это сотни раз.

– Прощай, Цыпленок.

Я низко поклонился кузнецу, поблагодарив за науку.

– Если вам с инквизитором понадобится оружие, ты знаешь, к кому обратиться, – Медведь широко улыбнулся и шрам нисколько не испортил его лицо.

Вскочив на коня, он поскакал по темной улице. Медленно падавший снег быстро скрыл его из виду, только гулкий цокот копыт по булыжной мостовой слышался еще несколько мгновений.

Маэстро, деликатно дав мне попрощаться с Медведем, приобнял меня за плечи, и мы вошли в дом. Господи, такой красоты я еще никогда не видел! Стройные колонны подпирали потолок, обрамляя по кругу большой зал с арками, лестница с резными перилами на второй этаж, куча узорчатых дверей, неизвестно, куда ведущих. Низкие диваны с атласными подушками, несколько кресел, похожих на троны, плотные шторы красивыми складками прикрывали узкие стрельчатые окна. Мозаичный пол сверкал, будто его только что натерли. И свет – всюду свет! В канделябрах горело множество свечей.

Я замер на пороге, пораженный этим великолепием. Да куда же мне ступить – мокрому от снега, в грязных сапогах, пропахшему лошадиным потом?!

Довольный произведенным впечатлением, Маэстро пояснил:

– У нас сегодня праздник. Знаешь ли, человек должен уметь устраивать себе маленькие радости, чтобы скрасить серые будни. Мы встречаем слугу инквизитора: такое событие требует чего-то особенно яркого и запоминающегося.

Облизнув пересохшие губы, я ответил:

– Вам это удалось, Маэстро!

– Маэстро? Ты назвал меня Маэстро?

– Нет, господин, – покачал я головой. – Так вас назвал мой прежний наставник, кузнец. Я лишь повторил это слово.

– Кузнец… Маэстро… Так звали меня давным-давно, – задумчиво проговорил он. – Что-то такое знакомое, но этот шрам… Вспомнил! Странствующий рыцарь, да-да, мой спаситель! Я был бродячим гистрионом, жонглером, шпильманом или голиардом, в общем, артистом. Неудачно выполнив сальто, я вывихнул сустав и не мог работать. Рыцарь был добр ко мне и быстро поставил меня на ноги. Маэстро – это слово всколыхнуло самые тонкие фибры моей души. Так и зови меня впредь.

Я поклонился и замер: по лестнице спускалась горбатая старуха, опираясь рукой в кольцах и браслетах на перила.

– А вот и Принцесса! – глаза наставника лукаво блеснули.

– Я не принцесса, а Брунгильда. Ты опять забыл мое имя! – неожиданно звонким голосом воскликнула она. – О чем вы тут болтаете? Ребенка нужно привести в порядок.

– Брунгильда – имя, похожее на кирпич, – задумчиво заметил Маэстро и, покачав головой, улыбнулся, – его невозможно запомнить! Она всегда ворчит на меня. Виновен ли я, что у меня плохая память на имена? Вот и твое имя я запамятовал, едва прочитав. Не будешь ли ты любезен, повторить его вновь?

– Санчес Роберто Нортон Рохас, Маэстро.

– О, как длинно! Пожалуй, я буду звать тебя… – Маэстро задумался.

– …Артист, – подойдя, старуха взяла меня за подбородок и повертела мою голову в стороны. – Погляди, какие правильные черты лица, какие умные глазки – это Артист, прирожденный артист, дорогой мой. Надеюсь, это имя ты запомнишь.

Повернувшись к лестнице, старуха кого-то позвала:

– Лун Ван, милый!

Легко сбежав по лестнице, к нам подошел улыбающийся мужчина, одетый в блестящую черную одежду, расшитую желтыми драконами. Длинные седые волосы, схваченные на затылке узким ремешком, открывали высокий лоб, рот обрамляли усы и небольшая бородка клинышком. Меня поразил этот человек, так не похожий на других. Мельком взглянув на меня, он слегка поклонился старухе.