Спустя минут десять мы со Стасом услышали рев армейских грузовиков, резкие, отрывистые команды, и в надвигающемся сумраке во дворе под нами разглядели, как в школу заходят солдаты количеством не меньше сотни.

Я было здорово перепугался, толкнул Стаса локтем в бок и прошептал:

– Это что же, нас сейчас здесь будут искать военные?

Но Стас отрицательно мотнул головой:

– Смотри, они нагружены, как муравьи. Видимо, разместятся на постоянной основе на каком-то из этажей. Обычное дело, наши украинские солдаты всегда размещаются в школах или детских садах, для маскировки от кацапов. Военная хитрость, понимаешь?

Действительно, солдатики внизу энергично тащили свернутые в рулоны матрасы, какие-то мешки и ящики, а также кучу какого-то прочего оборудования.

– Смотри, они тащат спутниковые тарелки. Значит, полезут на крышу их устанавливать. А куда еще, как не на крышу? – тревожным шепотом вдруг прокомментировал ситуацию Стас и я снова испугался.

Потом я критическим взглядом окинул нашу крышу – спрятаться тут особо было и негде. Среди унылой рубероидной поляны возвышалось четыре небольших вентиляционных шахты, а больше на этой крыше ничего интересного не было.

– Полезли на чердак, тут ловить нечего, – подытожил мои мысли Стас и первым пошел к ближайшей шахте.

Чердак своим мрачным камеральным уютом мне понравился намного больше, чем крыша.

Свет с улицы еще пробивался сюда сквозь небольшие аккуратные окошки по периметру, и стало хорошо видно, что это помещение завалено огромным количеством разнообразного пыльного школьного хлама, от парт до старых дверей и кондиционеров.

Еще там громоздились кипы книг, мешки с цементом и еще каким-то невидимым добром, а у стен чердачных перекрытий рядами стояли наглядные пособия – от пюпитров с нотами до пластмассовых скелетов в натуральную величину. Среди всего этого хлама да еще в такой полутьме легко могли спрятаться не два, а сто двадцать два дезертира Восточного фронта.

– Пересидим пока тут, а при первой возможности свалим, – сформулировал нашу тактику на ближайшее время Стас и я с ним согласился.

Мы быстро нашли идеальное для наших обстоятельств место – огромный вентиляционный короб, обшитый гипсокартоном. Стась выудил свою замечательную отвертку, за минуту отвинтил с десяток саморезов и снял один лист гипсокартона. Мы вошли в короб и прислонили лист изнутри. Он встал, как и положено.

Внутри короба мы скорее нащупали, чем увидели две больших жестяных вентиляционных трубы, на которые мы со Стасом и уселись, чутко прислушиваясь к шорохам вокруг.

Звуков вокруг хватало – помимо надсадного воя работающих на холостом ходу автомобильных движков, до нас доносились зычные команды офицеров, руководивших разгрузкой, а потом мы услышали топот и звуки передвигаемой мебели прямо под нами.

– Значит, солдатикам самый верхний, пятый этаж отдали, – сообщил очевидное Стас.

А спустя пару минут до нас донесся умопомрачительно сложный запах какой-то очень вкусной жратвы и я вдруг осознал, как сильно проголодался.

– Эх, сейчас бы супчика, да с потрошками, – протянул Стас. Я в ответ только вздохнул.

– Может, поищем жратву на чердаке? – предложил Стас.

– Откуда здесь жратва, сюда явно год, а то и два не заглядывали, – возразил я.

– Может, хотя бы воду найдем? Пить тоже охота, – объяснил Стас.

– У тебя телефон ведь тоже отобрали? – уточнил я. – И что мы найдем в такой темноте?

На самом деле мне просто было страшно куда-то идти.

Стас покопался в карманах комбинезона и вытащил маленький, с палец, фонарик, который тут же включил.

Ослепительно яркий белый свет залил наш короб и я увидел перед собой перемазанного в пыли и какой-то яркой, желтой краске неизвестного мне мужика.