– Значит, вы придете, и мы увидимся. Я польщен. Очень польщен.

– Какое время вас устроит? – спросила миссис Оливер.

– В девять? Может быть, мы вместе попьем кофе, если только вы не предпочитаете гренадин или Sirop de Cassis…[3] Впрочем нет, вы его не любите. Я помню. Джордж, – обратился Пуаро к своему бесценному слуге, – вечером нам предстоит удовольствие принять миссис Оливер. Я думаю, кофе и какой-нибудь ликер. Не уверен, какой она любит.

– Я видел, как она пила кирш[4], сэр.

– И crème de menthe[5]. Но я думаю, она предпочтет кирш. Прекрасно, – сказал Пуаро. – Значит, пусть будет так.

Миссис Оливер прибыла пунктуально в назначенное время. За ужином Пуаро гадал, что заставило миссис Оливер навестить его и почему она так сомневается в том, что делает. Приберегла для него какую-то сложную задачу или собирается сообщить о каком-то преступлении? Как ему было хорошо известно, от миссис Оливер можно ожидать чего угодно – от самого банального до экстраординарного. Можно сказать, и то, и другое было в ее духе. Она показалась ему встревоженной.

Что ж, он умеет ладить с миссис Оливер, подумал про себя Пуаро. Он всегда умел ладить с миссис Оливер. Иногда она бесила его. И в то же время он был очень к ней привязан. Они вместе многое пережили и многое испытали. Кстати, он прочел о ней что-то в газете только сегодня утром – или это была вечерняя газета? Нужно постараться вспомнить, пока она не пришла… И Пуаро вспомнил – как раз когда Джордж сообщил о ее прибытии.

Когда Ариадна вошла, Пуаро сразу заключил, что его диагноз о ее тревоге был достаточно верен. Ее прическа, довольно замысловатая, была растрепана оттого, что миссис Оливер взбешенно и лихорадочно теребила ее, как это у нее иногда бывало. Он принял гостью со всеми проявлениями удовольствия, усадил в кресло, налил ей кофе и протянул стаканчик кирша.

– Ах! – воскликнула миссис Оливер со вздохом человека, испытавшего облегчение. – Наверное, вы подумаете, что я страшная дура, но все же…

– Я вижу или, точнее, видел в газете, что сегодня вы присутствовали на литературном ленче. Для знаменитых писательниц. Что-то в этом роде. Я думал, вы никогда их не посещаете.

– Обычно не посещаю, – ответила миссис Оливер, – и больше никогда туда не пойду.

– Ах, вы много там натерпелись? – посочувствовал Пуаро.

Он знал, чем можно досадить миссис Оливер. Чрезмерные восхваления ее книг всегда выводили ее из себя, потому что, как однажды ему призналась Ариадна, она никогда не знала, как на это реагировать.

– Вам не понравилось?

– До какого-то времени нравилось, – сказала миссис Оливер, – но потом случилось нечто очень неприятное.

– Ага, и после этого вы решили навестить меня…

– Да, но я в самом деле не знаю зачем. То есть это не имеет к вам никакого отношения, и не думаю, что это вас как-то заинтересует. Мне и самой это не очень интересно. Хотя, наверное, это меня все-таки заинтересовало, иначе мне не захотелось бы прийти узнать, что вы об этом думаете. Узнать, что… в общем, как бы вы поступили на моем месте.

– Это очень трудный вопрос. Я знаю, как в любой ситуации поступил бы я, Эркюль Пуаро, но как поступили бы вы, я не могу сказать, хотя и хорошо вас знаю.

– К этому времени вы уже должны это представлять, – сказала миссис Оливер. – Вы знаете меня достаточно давно.

– Сколько же уже? Лет двадцать?

– О, не знаю. Никогда не запоминаю лет и дат. Знаете, у меня все мешается. Я помню тысяча девятьсот тридцать девятый, потому что тогда началась война, а другие даты помню из-за всяких чудны̜х событий там и сям.

– Как бы то ни было, вы пошли на тот литературный ленч. И он вам не очень понравился.