– Ленч мне понравился, но потом…

– Кто-то вам что-то сказал, – предположил Пуаро с мягкостью доктора, выясняющего симптомы.

– Ну, мне готовились что-то сказать… На меня вдруг набросилась одна из этих огромных требовательных женщин, которые всегда умудряются подавлять всех и от которых становится не по себе, как ни от кого другого. Знаете, она как будто ловит бабочек или других букашек, ей бы еще сачок. Она словно окружила меня со всех сторон и затащила на канапе, а потом начала говорить. Сначала о моей крестнице…

– А, да. О вашей любимой крестнице?

– Я не видела ее много лет, – сказала миссис Оливер. – Ну, я же не могу поддерживать связь с ними со всеми. А потом она задала мне самый неприятный вопрос. Она хотела, чтобы я… О, боже, как мне трудно это сказать…

– Что же тут трудного? – возразил Пуаро. – Это очень просто. Рано или поздно все рассказывают мне всё. Видите ли, я всего лишь иностранец, и потому это не важно. Это легко, потому что я иностранец.

– Да, рассказывать вам довольно легко, – признала миссис Оливер. – Видите ли, она спросила меня об отце и матери этой девушки. Спросила, что именно случилось: ее мать убила ее отца или отец убил мать?

– Прошу прощения? – произнес Пуаро.

– О, я понимаю, что это звучит дико. Ну, мне показалось это совершенно диким.

– Ее мать убила ее отца – или отец убил мать?

– Совершенно верно, – подтвердила миссис Оливер.

– Но это факт? То, что то ли ее отец убил мать, то ли мать убила отца?

– Ну, обоих нашли застреленными, – сказала миссис Оливер. – На вершине скалы. Не помню, то ли в Корнуолле, то ли на Корсике… Что-то в этом роде.

– Так, значит, она сказала правду?

– Да, в этой части – правду. Это случилось много лет назад. Ну, и я… Почему она обратилась ко мне?

– Это ясно: потому, что вы пишете детективы, – объяснил Пуаро. – Несомненно, она сказала, что вы знаете всё о преступлениях. А то, что случилось, – оно было реально?

– О да. Не из таких вопросов: «что бы сделал А», или «какая процедура была бы уместна, если б ваш отец убил вашу мать». Нет, это реально случилось. И я подумала, что лучше рассказать эту историю вам. То есть я не могу вспомнить ее в точности, но в свое время она была широко известна. Это случилось… О, надо думать, как минимум около двадцати лет назад. И, говорю вам, я вспомнила имена этих людей, потому что знала их. С женой мы вместе учились в школе, и я знала ее очень хорошо. Мы дружили. Этот случай был широко известен – знаете, о нем писали все газеты и все такое прочее. Сэр Алистер Рейвенскрофт и леди Рейвенскрофт. Вполне счастливая пара: он был полковником или генералом, а она следовала за ним, и где только они не побывали! Потом купили где-то тот дом – кажется, за границей, но точно не помню… А потом вдруг в газетах появились эти сообщения. То ли кто-то убил их обоих, то ли они убили друг друга. Думаю, использовался револьвер, который всегда лежал у них в доме, и… Лучше я расскажу, что помню.

Собравшись с мыслями, миссис Оливер сумела более-менее ясно изложить то, что слышала. Пуаро время от времени уточнял ту или иную деталь.

– Но почему, – спросил он, когда рассказ подошел к концу, – почему та женщина так хочет это узнать?

– Ну, вот это я и хотела бы выяснить, – сказала миссис Оливер. – Думаю, я могу добраться до Селии. Я знаю, что она по-прежнему живет в Лондоне. А может быть, в Кембридже или в Оксфорде… Кажется, она защитила диплом и то ли читает там лекции, то ли преподает где-то еще… в общем, что-то в этом роде. И, знаете, она очень современная. Водится с длинноволосыми молодыми людьми в странных нарядах. Но не думаю, что употребляет наркотики. Она в полном порядке, и… Я слышу о ней лишь изредка, случайно. То есть она присылает мне открытки на Рождество, и все такое. Знаете, о своих крестниках не думают постоянно, а ей уже двадцать пять или двадцать шесть.