Перепалка, что возникла на ровном месте, стала привлекать к себе всё больше внимания публики, и, заметив это, Малик, бросив руку на плечо друга, попросил отпустить Аскера и не портить всем праздничный вечер. Однако Али был невменяем и продолжал душить обидчика, от которого тот становился бледнее стены, на которую был прижат.

– Всё, хватит Али, – потянув его за руку, вмешался Хабиб, – отпустили его!

Но и тогда Али не успокоился.

Малик и Хабиб не на шутку испугались. Им никогда не доводилось видеть его в столь неадекватном, озлобленном состоянии, и они поняли, что если сейчас же ничего не предпримут, то быть беде. Малик быстро обхватил Али за торс, а Хабиб за руки. И вдвоём они попытались отдёрнуть его от Аскера; но их тандем был бессилен. Тогда на подмогу пришли друзья жертвы.

Каково же было удивление окружающих, когда они видели, как пятеро здоровых парней с большим трудом смогли оттащить разъярённого льва от гиены.

В приступе удушья, с переменным кашлем Аскер рухнул на колени. Он поглощал кислород так жадно, что, казалось, его лёгкие разорвутся, как воздушный шар. Затем, когда первые порывы шока отпали, он поднял покрасневшие глаза на Али, которого все ещё пытались усмирить окружающие. Уже все без исключения!

Хадиджа и Лейла молча наблюдали за всем происходящим с едва заметной улыбкой в уголках губ. Уж слишком, слишком много обиды скопились в них, и они, не стесняясь той ухмылки, что застыла на их лицах, получали незыблемое удовольствие от всего происходящего. Аскер в тот момент был настолько жалок в их глазах, что вызывал у них лишь чувство отвращение.

И оно как нельзя лучше врачевало их сердца и помогало притушить ту страсть, которую они испытывали к нему.

–

Ты что? – с отдышкой закричал Аскер. – Совсем уже спятил?

–

Если ещё раз скажешь подобное, – со всей строгостью в голосе, пригрозился ему Али, – то, клянусь, придушу насмерть. Ты меня понял?

Все те, кто услышал эту угрозу, могли поклясться чем угодно, что это не было пустословным предупреждением. И это понял и сам Аскер, который опустив глаза на пол, продолжил отхаркиваться, чувствуя на своей шее боль и отпечатанный ожог от пальцев неприятеля.

–

А он не шутит! – глумливо обращаясь к Аскеру, бросил Малик, – не играй с огнём, выродок.

Курбан, который всегда отличался глупостью в речах и в манерах, проявил свою нерасторопность и сейчас, когда обратился к Малику, сказав, выплёвывая, как какой-нибудь слюнявый пёс:

–

Несколько минут назад ты сам хотел подраться со мной из- за Хадиджи. Что ж теперь кичишься?

«Вот балбес…» – взглянув на него, подумал Малик.

Повисла короткая пауза, и куча удивлённых глаз обратились на этого замухрышку. Поняв всю оплошность своего поступка, толстяк выпучил испуганные глаза на Али.

–

Так, значит, вот о чём вы разговаривали?.. – взглянув на него, закричал Али. – Ах ты михлютка чёртов, – и, сделав к нему решительный шаг, он добавил приказом, – а ну, пойди- ка сюда.

Курбан дрогнул всем телом, кровь застыла у него в жилах. Он захихикал угодливо и напряжённо, не зная, как выйти из неловкого положения, и стал конъюнктивно пятиться назад мелкими шагами.

Сжав руку в мощный кулак, Али ринулся к нему, но перед ним неожиданно возник Малик и. встав стенкой между ним и дурачком, он сказал с оттенком нетерпения:

–

Довольно, Али! Возьми себя в руки.

Тот посмотрел на него с выпученными от гнева глазами, которые, переменив свой взор, выразили изумление. Ведь до этой минуты Малик никогда не разговаривал с ним на повышенных тонах. Но, сделав над собой усилие и простив другу его тон, он выдохнул в одном вздохе весь негатив и шагнул в сторону сестёр.