–

Но Арен-то хороший! – вставил резко по-ребячески Хабиб.

–

Хороший?.. – переспросил с ухмылкой Эльда. – Если его можно назвать таким, то я не представляю, каким должен быть плохой человек.

Его слова вконец смутили парней.

–

Вы знаете про Арена то, – довольно смело спросил Али, – чего не знаем мы?

Эльдар вонзил в него свои обострённые глаза, которые бросили Али в неловкое положение.

–

А вы не замечали чего-нибудь подозрительного? – с лёгкой строгостью, спросил он. – В поведении Арена или в товаре, который вы разгружали?

Услышав это, ребята тут же вспомнили случай с разбитым ящиком.

–

Вы знаете… – начал осторожно Малик, – однажды мы действительно заметили кое-что…

Лицо Эльдара сделалось более серьёзным, и, чуть приподнявшись на кресле, он попросил подробно описать ему всё, что они видели. И тогда Али изложил ему всё в кратком компедии.

–

Дайте я угадаю, – флегматично произнёс Эльдар. – Этот негодяй сказал вам, что якобы это оружие предназначено для правоохранительных сил города?

–

Вообще-то, он сказал для военной части города, – поправил его Хабиб.

Снова опрокинувшись к спинке кресла, Эльдар, не скрывая ненависти в глазах, сказал:

–

Ах, каков негодяй. Врал даже детям. Ну что ж, вы хотели узнать, почему мы закрыли его склад? Вот вам и ответ!

Ребята потупили на него глаза.

–

Что ты этим хочешь сказать? – спросил Али.

–

Неужто вам нужны иные объяснения? Тут всё и так ясно – как день. Ваш работодатель – оружейный контрабандист.

В кабинете мигом воцарилась мёртвая тишина. Ошеломлённые услышанным, лица парней сменили краску, и они вперили глаза на Эльдара.

–

Как же так? – чуть задыхаясь от волнения, проговорил Али. – Это, наверное, какая-то ошибка…

–

Это правда, Али, – ответил Эльдар, – эта нечисть вошла в доверие и усыпила вашу бдительность, как и многих.

Как описать состояние человека, который под строгим взором отца был воспитан блюсти честь горца и под страхом Божьей кары отстранялся от всего недозволенного и аморального? И вот сейчас, когда парни узнали, что способствовали реализации товара, что нёс собой лишь кровь, слёзы и горе, то вся их совесть содрогнулась от отчаяния и возненавидела руки, которые касались тех денег, что они приносили домой, и даже то время, которое они проводили на этом складе. И, созерцая эту сокрушительную для совести правду, нашим героям стало неполадно на сердце, и все их душевные тяготы, как и полагается возвышенным натурам, отражались теперь на их пылающих ненавистью глазах и на лицах, бледных от стыда. И тот факт, что делали они это неосознанно, и обмануто, никак не облегчал им самобичевание перед своею доблестью и самоукорение перед ликом совести.

–

Дьявольщина, – ударив кулаком по ладони и с трудом сдерживая слезы, вскрикнул запальчиво Хабиб, – выходит, мы работали на преступника?

Эльдар молча кивнул головой в знак согласия. И, наблюдая их скованность и полыхающие от негодования лица, он определил, что эти дети выходцы из тех семей, которых воспитывают в строгих религиозных и высоконравственных устоях, для которых блюсти отцовский закон – святой долг, а нарушить его – большое святотатство.

–

Тогда я не могу понять одного, – взяв себя в руки, сказал Малик, – зачем вам Аскер?

–

Я уж думал, что вы об этом и не спросите, – с улыбкой, ответил Эльдар. – Два этих мерзавца скрылись из города, и, к сожалению, мы пока не можем вычислить их местонахождение. Мы долго следили за Ареном и Омаром, и в ходе этих мероприятий нам стало известно, что у Омара есть сын – Аскер, который учится в вашей школе, – и, чуть привстав на месте и положив руки на стол, он продолжил: – Понимаете, ребята, допросив его, мы бы могли выйти на его отца и Арена. Конечно, первичным моим планом было навести справки у руководства школы, но тут подвернулся случай, что трое его одноклассников оказались прямо передо мной, и, надеюсь, теперь понятно, почему я попросил вас проехать со мной в участок?