Слепой отбор. Тень для Лунного дракона Соловьева Елена

1. Глава 1

— Михаэль Авертон, повелитель Лунных драконов, объявил отбор невест! — радостно провозгласило радио. — И всеми нами любимая принцесса Илона – одна из участниц.

Я только что получила диплом Тени и в ожидании первой настоящей работы прослушивала новости королевства. Последняя была особенно интересной. Союз с Лунными драконами принесет немало пользы как королю Иоарду, так и его подданным, то есть всем нам. Слышала, принцесса Илона красива, к тому же хорошо воспитана и умна. Так что у нее есть все шансы на победу.

Однако сейчас больше волновало иное...

Утром в академию лично прибыла советница Его Величества Иоарда. Рашель до сих пор в кабинете ректора Хагая, уже целых три часа. И мне отчего-то подумалось, что это напрямую связано с отбором.

Но как?..

К услугам Теней прибегают только в самых крайних случаях. Мы лучшие лазутчики и ищейки, но, в то же время, обладатели запретного дара метаморфов. За это нас ненавидят и боятся одновременно. Королевские стражи ведут строгий учет всех, кто появляется на свет со способностью принимать облик других людей. Каждый наш шаг, каждое обращение контролируются строго и неусыпно. Многие из нас были бы рады отказаться от проклятого дара, но, увы, это невозможно. Единственный наш путь, шанс на спасение — это стать Тенью. Провести пять лет в академии, научиться контролировать дар, или принять мученическую смерть на плахе. Согласитесь, выбор не велик, но он есть.

Что могло понадобиться советнице Рашель от нас накануне отбора?

Не успела я подумать об этом, как в маленькой комнате, больше похожей на келью, ожил громкоговоритель. Пузатый стальной жук, притаившийся над дверью, стал раздуваться, запульсировал в такт словам ректора Хагая:

— Зилла, Тень номер тридцать три, немедленно прибыть в мой кабинет!

Нас редко называли по именам, предпочитая указывать порядковые номера. Как будто мы были особо опасными преступниками. Если одна Тень погибала, ее номер занимала другая. И так по кругу, по кругу… Те, кто пользовались нашими услугами, не видели наших настоящих лиц, не слышали имен, даже голоса не запоминали. Мы лишь тени, которые не должно быть видно и слышно. Раз в этот раз ректор обратился ко мне по имени, должно было произойти нечто из ряда вон выходящее.

Как это связано со мной?

Спустя пять минут, облаченная в длинный просторный балахон с капюшоном, я стояла в кабинете ректора. Привычно тикали на стене часы. Тихонько царапали оконное стекло ветви древнего дуба, разросшегося до невероятных размеров. Стены просторной комнаты оплетал сложный фосфоресцирующий узор сильного заклинания – защита от прослушивания была усилена. В воздухе витал привычный аромат древних пергаментов, смешанный с корицей, которую Хагай любил добавлять в кофе.

Но сегодня к привычному запаху прибавился ядовито-сладкий женский парфюм, от которого щипало в носу. Рашель, советница Его Величества короля Иоарда, все еще была в кабинете. Она сканировала меня взглядом, отчего вдоль позвоночника проползал неприятный холодок. Видеть мое лицо, спрятанное в глубине капюшона, как и тело, надежно укрытое балахоном, советница не могла. Даже руки защищали длинные широкие рукава и кожаные перчатки. Только кончики простых черных кожаных ботинок торчали из-под подола, но и они были совершенно обезличенными.

Рашель рассматривала не внешность, а мою ауру, определяя по ней степень силы и магического дара. Я могла бы закрыться, спрятаться за одним из щитов, которыми овладела в совершенстве. Но слишком хорошо понимала: делать этого не следует.

— Неплохо, неплохо, — провозгласила Рашель глуховатым, внушающим интуитивный страх голосом. — Довольно одаренная особа. Но вы ведь понимаете, насколько серьезно то, о чем я прошу?

Аура самой советницы была скрыта почти полностью, лишь слабые всполохи алого изредка пробивались наружу. Рашель была сильно взволнованна, раз не могла сдержаться. А ведь она как никто знала, насколько тонко чувствуют других людей метаморфы, в буквальном смысле видят насквозь. Потому приходя в академию, все скрываются. По крайней мере, пытаются сделать это.

— Понимаю, — согласился ректор Хагай, побарабанив пальцами по подлокотнику глубокого кожаного кресла. — Зилла, наша тридцать третья — лучшая на курсе. С отличием окончила академию и готова послужить королю и королевству. К тому же она намного лучше справится с ролью, благодаря одной своей особенности.

В ауре Рашель промелькнул желтый, цвет, означающий волнение и внутреннюю напряженность. Советница была удивлена в крайней степени. Что ж, наш Хагай умел производить должный эффект. И мог без труда подобрать нужную Тень для любого задания.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовалась Рашель, сдерживая дрожь в голосе.

— Тридцать третья слепа! — провозгласил ректор.

Сказал так, будто это повод для гордости.

Я подавила непрошеный вздох, оставаясь неподвижной и неприметной. Нельзя позволять эмоциям брать верх над рассудком. Если Хагай упомянул о моем отклонении, значит, для чего-то оно важно.

— Интересно, — загадочно протянула Рашель. — Это в корне меняет дело.

Поднялась с кресла и направилась ко мне. Сложив руки на груди и боясь ненароком прикоснуться, обошла кругом, сканируя с удвоенной силой. Аура советницы горела зеленым. Что это: одобрение или сочувствие?

— Я об этом и говорю, — поддакнул ректор Хагай.

— Как слепой метаморф выжил, да еще и окончил в академию? — поинтересовалась Рашель как будто с некоторым уважением в голосе.

Выжить было непросто. Очень непросто…

Десять лет я провела в приюте Святого Акима. Тщедушную, да к тому же слепую девочку обижали все, кому не лень. Монахини сразу поставили на мне крест, сказали: толку не будет. Значит, нечего вкладывать силы. Меня отправляли на самые тяжелые и опасные работы. Если требовался присмотр за безнадежно больным заразной чахоткой, можно было не сомневаться, что последним лицом, которое несчастный увидит в жизни, будет мое. Если в разгар снежной бури или ледяного ливня требовалось передать послание в соседний монастырь или в город, то именно меня назначали курьером. Мальчишки отбирали еду за общим столом. Девчонки подкладывали в постель лягушек, подмешивали деготь в мыло, а однажды подпалили волосы.

Но все изменилось в один день.

Это был мой день рождения, десятый по счету. Саври, самая добрая и ласковая из монахинь, испекла и подарила маленькую, но пышную и сладкую сдобу. Друзей у меня не было, потому я спряталась за длинным деревянным сараем, намереваясь отпраздновать в одиночестве. Но не успела впиться зубами в булочку, как услышала душераздирающий визг. А еще — голоса Киона и Оза, главных хулиганов приюта, которых я боялась до дрожи в коленях. Все их забавы были жестокими и страшными. На этот раз они мучили котенка, которого поймали во дворе. Малыш так истошно пищал, что я не сдержалась. Не смогла не заступиться. Выбралась из укрытия и пошла на звук.

— Оставьте котенка в покое! — потребовала, несмотря на то, что голос дрожал, как и вся я.

— Или что, малявка?! — задиристо воскликнул Кион.

— Затопишь нас слезами? — язвительно расхохотался Оз.

Я не знаю, как это произошло. Не знаю почему, но именно в тот момент проявился мой дар метаморфа. Слезы внезапно высохли, а в теле появились необычайная сила и легкость. Весь привычный мир словно рухнул и отстроился заново, наполненный разноцветными всполохами и светом. Я вспомнила о призрачной собаке Ямхо, которой нас пугали монахини. Якобы та приходит к непослушным детям во сне и утаскивает их прямиком в Сумрачные земли. Я никогда не видела эту собаку, но представила ее так явно… Что стала ею.

Завопив от страха, Оз и Кион разбежались в стороны, оставив в покое котенка. Который, к слову, тоже шмыгнул под старое крыльцо, и наблюдал оттуда за происходящим, ярко светя лазурно-зеленой аурой. А я…

За мной в тот же день пришли стражи.

2. Глава 2

Никто не вышел прощаться, никто не пожелал счастливого пути, когда меня усаживали в черную повозку с гербом королевства. В этом не было смысла. Ведь меня снова посчитали обреченной. Я снова не должна была выжить, но сделала это.

Стражи отвезли меня в приют, расположившийся в горах, неприступный и мрачный. Здесь я провела пять лет до поступления в академию. Здесь же готовилась к вступительным экзаменам, и до сих пор, каждый день своей жизни благодарю воспитателя Троноса за то, что он не отказался от меня. Одного его слова было бы достаточно, чтобы от меня избавились, как от бракованной игрушки. Но он принял меня, несмотря на слепоту. Взял под свое крыло и научил всему, что положено. Он не был жесток, но всегда проявлял строгость.

Ректор Хагай оказался таким же. Был требователен, но справедлив.

— Тридцать третья, Зилла, сильная и ловкая, — на этот раз он похвалил меня в присутствии советницы и снова назвал по имени, отчего краска прилила к моему лицу. Но этого, разумеется, никто не заметил. — Если кто и сможет заменить принцессу Илону на отборе, то только она.

На этот раз не вздрогнуть, никак не выдать своего удивления, оказалось сложнее. Я должна заменить принцессу? На отборе?!

Рашель снова просканировала меня магически, так жестко и беспринципно, что вновь захотелось выставить щит. Но я сдержалась.

— Пусть будет так, — с видимым сожалением произнесла советница. — Введи ее в курс дела, Хагай. А завтра на рассвете жду вас обоих у северных ворот замка Новелтрон.