Могучей реки,
Медленно Лёва
Течёт от
Реки. Смотрит
На неба
Оранжевый крас,
Ищет, гадает,
Что город
Готовит ему:
Искру беспокойства,
Струю откровения
Или нена висти
Злобной медвежье
Рычанье? Отзовись,
О мертвечина
Серых домов!
Может, ты
Вместо неба
Внезапно ответишь?
Мертвечина молчит…
Ей скучно
С человеком
Так просто,
Без смысла,
Болтать, балаболить.
Ты сразу
Ей плоть,
Половой[7], подавай!
Фильмы ужасов –
Шутка преглупая
В сравнении
С жизнью.
Так Доронин
В зной
Заковыристо думал.
Немного машин
Друг друга
Гоняют, бибикая.
Автобусов больше
В этом
Глухом захолустье.
На работу,
Коль надо,
Автобус домчит.
Или троллейбус,
Рогами водя
По электрическим
Рвучим верёвкам,
До точки
Конечной доставит.
Автомобиль же –
Зачем он,
Коня ка железный?
Жрёт многие
Литры бензина,
Что дорог
У нас.
Плюс ремонт
И страховка –
Только плати,
Несчастный владелец,
Из кровных
Своих за
Стабильну езду.
Тройку десятков
Зелёных косых[8],
Я помню,
Мой бывший
Приятель зачем-то
Угрохал вглухую –
Не ездит!
По городу
В пробках
Так неудобно,
С парковкой
Извечно проблемы…
Ну это
Его дела!
Мне привычней
На поездах
Промчаться везде –
Хоть центр,
Хоть Ярославль.
И нет
Ничего интересней
Тряски вагонной.
За окном –
Озёра, леса,
Плески речушек,
Деревенские срубы
И акры
Бездушных поместий.
О, Лёва,
Любитель езды
На машине,
Как много
Ты упустил,
Летая везде
На кайене!
Но вспомним:
К природы
Красе холоден
Лёва предельно.
Однако, поверь,
Волгой был
Поражён Доронин.
Не ждали?
А вот!
Временами бывает
Прозренье такое
Заблудшей души.
Может, Русь
Уха́рно взыграла,
Холодное сердце
Огнём растопило?
Так шаг,
Что угрюмым
Был изначально,
Воском смягчился…
Кораблики плыли
По Волге.
На них
Воззрился Доронин
Так же,
Как раньше
Чадом любил
Разглядывать судна.
Эх, детство!
Твой след
И твой
Запах – Арка́дий[9]
Счастли вы долины,
В которых
Бродили все
Без забот
И тревоги.
Злой великан
За стену
Не пущен,
Волшебна завеса
Укроет тебя,
В обиду
Тянущей тьме
Не отдаст!
И пусть
Отцы временами
Не любят,
Но это
Не смажет
Улыбки небесной
Той ностальгии
По прошлым
Годам золотым!
Ушли кораблики,
И Лёва
Наконец пошёл,
Домой ведь
Надо добираться
По скорбным,
Сумрачным делам.
Глава третья
Как правильно,
Прямыми углами,
Город обрезан:
Хорош был
Зодчего ум,
Градостроительной смётки
Хватило ему
Геометрию выдать
Аллей и
Центральных проспектов.
Если сверху
Птица смотрела,
За мерла бы
В неподдельном
Своём восхищении.
Если бы
С крыльями
Лёва родился
И сапсаном
Надкры́шно витал,
То побо́ле
Восторгов он
Из душевной
Свечи исторгал.
Но только
Проклятия Лев
Наш шептал,
Глядя на
Безликое кладбище
Правильных форм.
Вот руководства
(мэрского нынче)
Бетонная хата
Советских времён,
Стои́т, выделяясь
Обвисшим большим
Триколором потёртым.
А здесь
Городской голова
Вёрстку черкает
Последнюю цифр
Годового бюджета.
Вот толстый
На баннере
Виден портрет:
Слащавое рыло
Хряка бесхитрого,
С копытом,
Ко взятке
Жизнью приученным.
А отчего
Мэр жирноват?
Будто детишек,
Милых сироток,
Ему подают
На завтрак,
К обеду,
На званый
Торжественный ужин
С гостями
Как есть
Людоедского нрава?
Чавкают слуги,
Народа избранники,
Мясом молочным.
М-м-м, как
Новёхонький повар
Пряно посыпал
Рёбра, лопатки
И стейки!
Прекрасный рецепт –
Надо запомнить,
Жене рассказать,
Чтоб тоже
Умела детишек
При школах
Ловить, убивать
И готовить.
Товарищ, постой!
Не школьников
Надо тушить,
А набирать
Из детских
Домов и
Всяких приютов,
Особенно деток,
Которых подолгу
Новые мачехи
Брать не
Особо хотят.
Вот здесь
Не свершится
Нарушенье закона –
Родителей нет,
Ешьте покойно!
Полицейский патруль
В дверь
Со спецназом
Не ввалится!
Будьте спокойны!
А подливка-то
Очень неду́рна…
Послушай, дружище,
А графин
Тот здоровый
С чем
Таким красным
Греется тут?
Интересный вопрос.
Я сам
Порывался сказать:
Это кровь.
Ух ты!
Из кого?
Из младенцев,
Мелких совсем.
Не брезгливо?
О, всё