И решил.
Тело в
Земле недавно
Лежит – рыхлость
Земли от
Вско́пов ещё
Не исчезла.
С министерства
Аж паренёк.
Кто он,
Ты спросишь?
Лев Васильич
Доронин – ответ!
На мощного
Зверя похож
Именного он
По характеру –
Гордая, хищная,
Жадная личность.
Глотает шмата ми
И деньги,
И власть.
Всё мало
Бывает ему:
Аппетиты растут
С новой
Полученной мздою.
Это почти
Что зарплата,
Но пенсиона
По ней
Не оформят,
Только богатство
Лев заимеет.
Ему хорошо:
Квартирка немалая
На юго-западном
Люкс-направлении, а
Девушек пруд –
Какую захочешь,
По настроению,
Ты выбирай!
Машина, порше́,
Сил лошадиных
В ней
Подзабито сполна –
Попросту зверь,
Не авто.
Пока спит
В гараже,
Покуда хозяин
На самолёте
Сначала летел,
После такси
Заказал до
Семейной дыры
Когда-то родной,
Хоть расстояние
От аэропорта
До бывшего
Дома отцовского
Невелико. М-да!
Нет у
Доронина Льва
Никакого желания
На пороге
Семейного дома
Вновь оказаться.
Однако рок
Косматый, злой
Прину́дил внезапно
Льва к
Отцу возвратиться.
Что же
Заставило так
Сынка невзлюбить?
И красив,
И успешен –
Вроде гордость
Должна обуять
За чадо,
Но нет…
Как много
В прошлом
Ответов сокрылось,
Которые лучше
Не ворошить
Без причины.
В общем,
Ругались изрядно
Василий, отец,
И сын
Его, Лев.
Сычами смотрели,
Воро́нами каркали
По разным
Всамделишным мелочам.
Вот и
Сбежал наш
Средний Доронин
В Москву,
В универ.
Образованье – дорога
К блаженной,
Сладкой свободе
От очага
И сильно
Обрыдшей семьи.
Так Лёва
Давно порешил –
Не прогадал!
Хоть молодым
И был
Наш герой,
Но сообразил
Довольно удачно.
И вот –
Песочный костюм,
Бело-голу́бая клетка
Хлопка рубашки…
На берегу
Лёва вздыхает,
Чайки орут –
Романтика есть
В этой
Приволжской степи.
Как Пушкин
Над Чёрным
Бушующим морем
В думах
Великих бывал,
Так Доронин
Копией бледной
Русского Солнца
Молча над
Волгой стоял.
Не ерошил
Кудрявые мысли,
Чтобы придумать
Гря́ды стихов.
Поэзии нет
В доронинском
Реалистическом мозге,
Что сводит
Немалые деньги
В договорах.
Мне жалко
Подобных людей:
Им рассвет
Что закат,
А солнце
Что месяц –
Разницы нет.
А сколько
Мимо проходит!
И нежность,
И красота,
Парящее небо
Неведомо им,
Взрывы, полёты
В сознании
Не происходят.
Где же
Страстные взгляды
Метафизики поисков?
Отсутствуют тоже,
Как всё.
В общем,
Несчастны они.
Пожалей их,
О милосердный,
Коль увидишь
Ты их
По пути!
Но жалеет
Ли кто
Доронина нашего?
Не повезло
Покамест ему
Жилетку обре́сть.
А ведь
Каждому надо
Срочно раздать
По такой,
Лишь бы
Не одиночкой
Кто-то остался.
Тогда бы
Исчезла хандра,
Засветились бы
Счастьем глаза
Жертвы вчерашней!
И Лёва
Свой профиль
Окрасил б
Довольной ухмылкой.
Но нет!
По-прежнему в
Жизни танцуют
В двинутой
Ви́ттовой пляске[5]
Только безумие,
Только депрессия
В багровых,
Истлевших цветах!
Венки похоронны
Не пахнут.
От этого
Их океан
Так ужасен…
Не освободиться
От наваждений
Из нас
Никому… Боль
Тяжело отдавалась
В груди –
Что капля,
Нелепо зависшая
И замертво
Павшая вниз,
На пластины
Блестящий металл.
И кошки
Дико скреблись
Параллельно воде.
Столько эмоций,
И сразу, –
Не справится
С ними
Даже здоровый
Младой организм.
Но Доронин
В целом-то
Кре́мнем являлся,
Мог многое
В жизни –
Осилит свалившееся!
Держится парень
На набережной
Ногами двумя,
Что колосс…
Не вечно
С рекою
Ему обниматься
Через перила:
Нет гвоздей
В ботинках,
Чтоб стопы
Жёстко скрепили
С землёй.
«Эх-о-хо», – вздохнул
Сирый наш
Горемыка, герой
Сей поэмы.
А насколько
Он главен?
Не знаю.
Все здесь
Чрезвычайно важны –
Семья вся,
Без вычетов
Членов иных.
Хорошо, что
Мелка она,
Словно Балтика
В Юрмале,
А иначе
Вынужден был
Описывать шуринов,
Деверей всяких,
Золовок, кузин…
Точнее, семья-то
Не крошечна,
Но стандартна
Для русских
Равнинных краёв.
И потопчется
Лёва Доронин
Немного ещё –
И пойдёт.
Раз, два,
Три, четыре –
Уже отпечатал,
Уже постоял.
Надо идти!
Гиревый шаг
Закатится зло,
Ка́блы[6] по
Камню стучат.
Плещутся волны