– И расскажу, – Нуву достал из кармана пачку сигарет. – Но, прежде, позвольте поинтересоваться, что Вы думаете о времени, в которое нам выпало жить? – и, не дождавшись ответа, продолжил. – Я бы назвал его «временем возможностей», «временем проявить себя». Если же Алекс Ганс [35] прав, и сущностью прогресса, действительно, является «умножение возможностей», то время, в которое мы живем, следует признать весьма прогрессивным. Не так ли?

Люк поймал себя на том, что разговор становится ему интересным, поскольку и сам не раз задумывался об этом. Тем более что оставался еще час пути. Так почему бы не поговорить с умным человеком?

– И как Вы решили себя проявить?

Нуву сделал затяжку и выдохнул в салон строю ароматного дыма.

– Надеюсь, Вы слышали о том, что недавно Высший Круг принял решение, по примеру собора в Реймсе, восстановить и другие храмы, разрушенные при прежней власти?

По правде говоря, Люк ничего об этом не слышал.

– Допустим.

– Вы, конечно, помните собор Святого Петра в Бове?

– Конечно! Однако, насколько я знаю, он обрушился сам. Причем очень давно. Много веков назад. Если не ошибаюсь, в 1572 году…

– 26 мая 1573 года, – уточнил Нуву. – Хотя, какая разница! Точные даты, сухие факты, научные гипотезы – все это нужно лишь нам, ученым, а им, – он небрежно кивнул в сторону друзей, – нужны не факты, а мифы, и, чем эти мифы ярче и проще, чем усерднее они их повторяют, тем глубже эти мифы входят в их сознание, саму их плоть и кровь. Нераздельно, нерасторжимо, необратимо!

Нуву наклонился к собеседнику и негромко, доверительно спросил.

– А, если это так, то почему бы не создать еще один – миф об Империи, которая с честью завершила труд своих великих предков – достроила собор в Бове, и, сделав это, поступила по справедливости – передала его не католикам, а тем, кто довел дело до конца. Например… – Нуву сделал паузу, – Совершенной Церкви Империи!

– Но я никогда о такой не слышал, – признался Люк.

– Еще услышите!

Интонация, с которой были произнесены эти слова, не оставляла сомнений в том, что собеседник говорит абсолютно серьезно.

– Однако причем здесь Вы и Ваши друзья?

Нуву откинулся на спинку кресла. По всему было видно, что он ждал этого вопроса.

– Мы ее первый приход! – с гордостью произнес Нуву и ткнул пальцем в значок с аббревиатурой E.P.I., [36] витиевато вписанной в круг с имперским орлом, держащим в когтистых лапах христианский крест. – Возможно, Вы спросите, а что же епископ Бове? Конечно, старик ничего не знает. Он так давно мечтает достроить собор, что, узнав о наших намерениях, даже забыл спросить, верим ли мы в Бога?

Признание прозвучало как откровение.

– Так вы не католики? – удивился Люк.

Нуву не ответил.

– Агностики [37]?

Попутчик по-прежнему молчал.

– Итсисты [38]?

Нуву закинул голову и выпустил в потолок струю густого дыма.

– Скорее, перфекционисты [39].

За окном пронесся встречный состав.

– Простите, я не расслышал. Перфекционисты? Но это … – начал Люк, но собеседник не дал ему договорить.

– Вы хотите сказать, что перфекционизм – не религия?

– Я лишь хотел…

– Религия! Уверяю Вас – самая настоящая религия! – снова прервал его Нуву.

– Тогда позвольте поинтересоваться, каков Ваш Символ веры? – с улыбкой спросил Люк.

– Извольте! – Нуву закрыл глаза и, смакуя каждое слово, произнес: «Soyez donc parfaits, comme votre Pere celeste est parfait» [40]. Или Вы хотите поспорить и с Ним?

Состав вошел в поворот и чуть накренился.

– Впрочем, возможно, кто-то из них, – Нуву небрежно снова кивнул в сторону своих товарищей, – быть может, и воображает себя католиком. Что ж! Не удивительно! Ведь они почти ничего не знают о Боге. Хотя тянутся к Нему, и со временем могли бы стать католиками, англиканами, лютеранами или даже православными. Как знать, как знать? – Он снова и на этот раз более решительно покачал головой. – Только надо ли после стольких лет борьбы с религией снова разводить все эти деноминации и конгрегации, экзархаты и патриархаты, которые, как известно, не всегда ладят друг с другом и потому для Империи – одна головная боль?